Алексей Иванников - Заслуженный гамаковод России

Ожидание кончилось, когда в зал завалилось сразу несколько местных обитателей – после чего Серый выбрался из общей кучи и приблизился ко мне. – «Мы начинаем». – Он взобрался на ступеньку – чуть ниже меня – и обернулся к сородичам, сразу потянувшимся в нашу сторону. – «Все вы знаете о причине сбора: приём нового члена – всегда радостное событие, ведь мы не берём к себе всех подряд, в данном же случае речь идёт о личности почти что легендарной – о нём почти все наслышаны – и даже рекомендации Толстяка и Длинного не способны добавить ничего нового к тому уважению, которое мы – уже заранее – испытываем к новому члену нашей стаи. А теперь приступим». – Серый обхватил своим хвостом мой хвост, и все остальные сделали то же: они распределились по двое или по трое, сцепившись и обернувшись в нашу сторону, и по сигналу вожака забубнили давно заученный текст, предоставляя мне возможность – после каждого отрывка – повторять его в полном одиночестве.

«Когда мы вместе – то мы сильны – коготь за коготь – зуб за зуб – сплетёмся же дружно хвостами – назло врагам – на радость Маме».

Лихо отбарабанив слова ритуала – что оказалось совсем несложно – я спустился к приятелям, уже поджидавшим меня в быстро пустеющем зале. Мы пропустили остававшихся – шумно галдящих и обсуждающих новости – и только потом не спеша потрусили обратно. – «В-общем неплохой у вас ритуал: весьма способствует укреплению порядка. А кто такая Мама?» – «Это же наша святая: прародительница, которая оттуда за всем следит и радуется нашим победам, огорчаясь в то же время неудачам. Это каждый обязан знать». – «Ага, это ваша религия… И вы серьёзно в неё верите?» – «Ну ещё бы!» – Толстяк быстро огляделся, и потом зашептал мне на ухо. – «Попробуй только не поверь: тебя в два счёта выпрут из стаи. Кстати: а не за подобное тебя выгнали твои бывшие?» – «Да нет: религия тут ни при чём. Захотелось им – вот и выперли: и без всякой религии. Там был явный заговор нескольких мерзавцев: просто их интересы совпали, и я оказался общим врагом». – «Понятно. Мы рады, что ты пришёл к нам: надеюсь, ты быстро освоишься. А сейчас подыщем тебе жилище: у нас есть заброшенные и пустующие. Но желательно успеть до темноты: когда пойдём добывать пищу, надо, чтобы ты был с нами. Так что советую поторопиться». – Толстяк прибавил ходу, и мы понеслись по длинной узкой галерее, в конце которой – я надеялся – меня ждёт новая нора и новая жизнь: как продолжение и отрицание старой жизни.

II

И как это интересно так происходит: стоит только сказать всем правду – и сразу они ополчаются и начинают клеветать и делать подкопы. Вот так же и вчера: не успел я заснуть в своей тёплой ухоженной берлоге, как заваливается Длинный и шёпотом так – чтобы никто не подслушал – излагает мнения, услышанные за последние сутки. Мнения, разумеется, относящиеся ко мне и весьма негативно настроенные. Началось же всё с разговора с Ушастым и стычки, последовавшей затем. А что он хотел ещё: надо же мне утверждаться и завоёвывать себе место, в наибольшей мере отражающее реальную ситуацию. И когда крыса, незаслуженно занимающая моё положение, оказывается на дороге, то моя святая обязанность – поставить её на место. В результате же поединка – по всем правилам проведённого – мой статус заметно возрос и укрепился, если же при этом противник оказался ощутимо потрёпанным и покусанным – то не моя в том вина, а исключительно его собственная: пожелай он сдаться раньше – разве стал бы я обдирать его до крови, так что впору менять ему прозвище – к примеру, на Одноухого. Разумеется, он не смирился с поражением: в тот же день – как выяснилось – он оповестил ближайших друзей и родичей, исказив в то же время смысл моих слов. В результате чего многие стали подозревать во мне предателя и лазутчика, втёршегося к ним в доверие: абсолютно ложное мнение, ни на чём не основанное!

Реальный же смысл моих слов заключался в ином: вместо того, чтобы одним стаям враждовать с другими – надо объединяться против всех остальных. Подобный подход способен дать намного больше всем нам. Различия же внутриклановые не должны становиться препятствием: они не так значительны, чтобы из-за них откладывать достижение великой цели: установление повсюду нашего полного господства. И типы вроде Ушастого своей примитивностью и недалёкостью только всячески мешают и путаются под ногами.

Причиной же стычки стала не только необходимость прояснения моего места в стае: дело ещё и в молодой самочке, живущей в норе неподалёку. Какая аппетитная крыска подрастает! Многие уже заметили данное обстоятельство, в связи же с семейным положением главными конкурентами являемся мы двое: я и Ушастый. Причём до недавнего времени ему отдавалось предпочтение: как аборигену, имеющему множество родичей и сторонников. Теперь же ситуация кардинально изменилась: после подобных поражений кто же станет чего-то требовать и домогаться, если – разумеется – он достаточно разумен. Однако в данном случае он пошёл по иному пути и занялся распространением слухов, всячески меня порочащих: что выдаёт в нём подлого труса и мерзавца.

Однако – по словам Длинного – не всё столь печально и трагично: Серый отнюдь не разделяет предубеждений и совершенно ничего не имеет против меня, доказывая тем самым свою силу и значительность. Ведь не каждый сумеет устоять, если ему станут втолковывать подобное, подкрепляя рассказ мнением других – достаточно уважаемых – крыс; смысл же подобного отношения опять-таки сводится к политике: у Ушастого и его братца Крикуна – третьего по рангу в стае – очень много сторонников, и любое действие против них безусловно на руку Серому. И что бы там все ни говорили: с мнением вожака нельзя не считаться.

Выслушав внимательно Длинного – нервно переступавшего и оглядывавшегося на вход в нору – я свернулся калачиком и задумался. Похоже, я накликал новую войну: вряд ли Ушастый должен был ограничиться одним только выливанием помоев, и стоило учесть опасность во всей её силе и предполагаемой мощи: уж слишком много стояло за ним родичей и сторонников.

Проснувшись к вечеру свежим и отдохнувшим, я первым делом наведался к Милочке – молоденькой крыске по соседству. Она как раз умывалась и прихорашивалась: мы с интересом потрепались на различные темы. По сравнению с Мамзелью она производит лучшее впечатление: совсем не стерва, и гораздо более подвижная и разумная. Мамзель ведь что больше интересовало? Мои репродуктивные качества и способность добывать много вкусной еды и напитков, благодаря чему она могла бы ощущать себя первой – не по рангу, а по реальному положению – самкой в стае. Здесь же есть и духовная близость, проявляющаяся в её интересе к моим рассуждениям. Она совершенно не имеет ничего против них и даже больше: вполне способна поддерживать разговор на близкую мне тему, вставляя свои вопросы и замечания во время встреч с Толстяком и Длинным. Кроме того она моложе и свежее: и вполне способна стать тем, что привяжет меня к стае и сделает окончательно своим.