Алексей Иванников - Заслуженный гамаковод России

Однако я не сдался: уже тогда, двенадцатилетним мальчишкой я дал что-то вроде клятвы самому себе, что никогда не смирюсь со скорбным убогим положением, и, пока не выкарабкаюсь отсюда, не позволю себе ни минуты отдыха. Также следовало подумать о стартовом капитале, поскольку с одними лишь драными штанами и двумя наборами сменного белья вряд ли можно было рассчитывать на быстрый значительный успех.

Так что начал я издалека. И чем только не пришлось мне заниматься в этот начальный стартовый период, стараясь преодолеть весь негатив и окружавшую меня непролазную нищету! Когда дворовые мальчишки играли на пустыре в войну, устраивая засады и пугая воплями случайных прохожих, я собирал газеты и металлолом. Странное это было зрелище в те времена: копающийся в помойке подросток – но ещё более странно я выглядел, когда впервые добрался до заветной калитки пункта приёма вторсырья и сгрузил на землю стопки с тщательно сложенной бумагой. Долго копавшийся в доставленном грузе служитель с подозрением посмотрел на меня, пока наконец не поставил бумагу на весы и не взвесил. Жалкие тридцать копеек выдал он мне после недолгих подсчётов: и это было оценкой моих двухнедельных трудов и унижений, осматривания помоек и подвалов и лишения всех традиционных радостей детской жизни!

Оскорбившись до глубины души, я выкинул весь собранный металлолом в находившийся рядом с домом пруд. Должно быть сильно удивлялись обитавшие там караси и лягушки устроенной мной бомбардировке: но если плохо было мне , то так же плохо должно было стать и кому-то другому . Так что, собрав жалкие монеты в кармане, а волю в кулак, я принялся искать новую сферу применения моим желаниям и талантам.

И почти сразу нашёл занятие, вполне устраивавшее меня в разных смыслах и направлениях. Маленький ларёчек недалеко от дома принимал от местных жителей разнообразные дары природы, собираемые в ближних и дальних окрестностях. Деньги выдавались тут же: и небольшая очередь, изредка прерывавшаяся санитарными днями и праздниками, ясно говорила о популярности и достаточной выгодности такого занятия, связанного также с прогулками на чистом свежем воздухе. Любой желающий мог пойти в лес и надрать там какую-нибудь лечебную ромашку или клевер, листья берёзы или горькую духмяную полынь, которую затем – после предварительной сушки – можно было принести к ларёчку, получив за них деньги. Принимались там также грибы и ягоды, но гораздо выгоднее оказалось идти вместе с ними на городской рынок, находившийся в центре города. Меня хоть и не подпускали к прилавкам, но уже торговавшие там бабки давали за приличные дары леса вдвое больше, чем работники в ларёчке. И довольно скоро передо мной встал другой вопрос: как сохранить и преумножить заработанное.

Если бы при случайном обыске моя родная мать наткнулась на с таким трудом добытые деньги: разразился бы скандал с последующей конфискацией. Отец поступил бы не лучше: он просто пропил бы так удачно подвернувшиеся разноцветные бумажки, в которые я превращал со временем заработанные в разных местах монеты. Выделенная мне личная комната – из-за явного убожества обстановки – почти не содержала тайных мест, и в конце концов в самом подходящем из них я и устроил склад. Дряблый, провонявший недетскими запахами десятилетий матрас и стал моим первым банком, которому я несколько лет подряд доверял всё самое ценное, что у меня было. Матрас стал самым родным для меня в мире существом: поздно ночью я включал тихо свет и доставал из потаённых глубин с таким трудом добытое и сохранённое, а потом раскладывал на груди и животе, и так и лежал, сознавая свои растущие могущество и силу.

Однако в любой реальности восходящий тренд всегда сменяется обвалом, а иногда и полным дефолтом, и именно так и случилось у меня: отправив меня в пионерский лагерь на месяц, родителям вдруг вздумалось сменить в моей каморке обстановку, в результате чего старый вонючий матрас оказался на помойке – на радость местным бомжам и собакам. Его даже не удосужились проверить и потрясти, так что собранные с таким трудом семьдесят или восемьдесят рублей пропали навсегда из поля моего зрения и привели к первому в моей жизни банкротству.

С высоты моего нынешнего положения можно было бы конечно посмеяться: потерять половину месячной зарплаты среднего жителя страны – разве это страшно? Однако какими ещё законными и легальными путями в подростковом болезненном возрасте мог я зарабатывать деньги? Криминал безусловно не привлекал меня, да и какие способы получения приличных незаконных денег могли процветать в нашей глуши в те отсталые времена? Наркотикам ещё было далеко до столь широкого распространения – как в окружающей нас нынче реальности, никому ещё не приходило в голову воровать железные рельсы или срезать вольно раскинувшиеся электрические провода, а торговля палёной водкой или сивухой быстро пресекалась, да и кто бы допустил в столько выгодную сферу одинокого нищего подростка? Лишь могучие семейные цыганские кланы позволяли себе вторжение на свободный привилегированный рынок, пользуясь для защиты в случае необходимости всеми возможными средствами. И лишь обычная поножовщина, хулиганство да мелкое воровство были широко представлены в списке повседневной уголовной хроники.

На какое-то время я расстроился и затаился: если уж даже отсталость и примитивность собственных родителей могли привести к таким печальным последствиям, то можно было представить себе: какие трудности ждали меня дальше. Обстановка в стране явно не благоприятствовала таким вольным устремлениям и желаниям, зажимая всех в твёрдый кулак. Лишь из фильмов про западную жизнь можно было узнать, что всё то, чего я так жаждал, существует где-то на свете, свободно и неподконтрольно живя по своим собственным законам. При любой возможности я просматривал все залетавшие в наш глухой угол фильмы, рассказывавшие о прелестях и трудностях западной жизни, пытаясь хоть так мысленно представить себе: что меня ждёт там. Даже не думая о самой возможности навсегда уехать отсюда, я всё-таки старался прикинуть – а справлюсь ли я с наверняка серьёзнейшими трудностями и препятствиями, которые я или любой другой должен преодолеть, чтобы прорваться в заветные места и стать тем, кем должен. Глядя с тоской на дрожавший экран в кинозале, я видел именно себя на заднем сиденье роллс-ройса, в компании с молодой красивой девушкой, слушавшей каждое моё слово и выполнявшей все мои желания, так же как и водитель: отгороженный от мягкого салона сплошной переборкой. Я вершил не только их судьбы, но и судьбы десятков тысяч людей, которых я мог выгнать в любой момент или наоборот – осчастливить одним простым лёгким приказом, и, в зависимости от настроения, делал и то и другое. Но я был добрым , и я почти всегда улучшал и облегчал их участь, сводившуюся к необходимости работать на меня, получая за это достойное воздаяние.