Януш Корчак - Король Матиуш на необитаемом острове

Значит, чтобы учить маленьких детей, надо самому знать очень много. С Ало ему будет гораздо легче.

Так и оказалось. Ало быстро научился читать. Напишет карандашом: «пёс», «песок», «Петя», «перо» – и прочтёт. С арифметикой дело пошло ещё лучше: Ало скоро уже считал до ста, и Матиуш мог играть с ним в лото и домино.

Только с Алой беда! Вечно она им мешала. Сядут они играть в домино, и она суёт первую попавшуюся костяшку, а если ей не позволить, начинает злиться.

– Смотри, Ала, – говорит Матиуш, – вот тут одна точечка, а тут – пять. Найди такую же и положи.

У Алы есть косточка и с одной точкой, и с пятью, но она хватает ту, где две двойки, кладёт и ещё спорит, что верно.

– Смотри, – терпеливо объясняет Матиуш, – ведь здесь две точечки. Ну посчитай сама: одна и одна – две.

– Одна, две, – как попугай, повторяет Ала, а потом ни с того ни с сего рассердится и разбросает всё. – Матиуш плохой, Ало плохой. Ала пойдёт к деде.

И бежит жаловаться, что её обижают.

Ещё хуже было, когда они играли в лото. Але непременно хочется выиграть, но как это делается, она не понимает, Ало выкликает, например, «четырнадцать», а её это словно не касается. Хорошо, если она хоть один раз правильно закроет.

А то ей надоест, она расставит фишки как попало и кричит, что выиграла.

С рисованием дело обстояло чуть получше. Дашь ей лист бумаги, она быстро-быстро накалякает что-то и кричит: «Готово! Дай ещё!» А вот палочки и кружочки ни в какую не хочет рисовать.

Мальчикам приходилось прятаться от неё, но на голой скале нелегко найти укромное местечко. Случалось, Матиуш выходил из себя.

Быстро бегать Ала не умела: побежит, шлёпнется и хнычет. Больше всего любила она, когда Матиуш ей что-нибудь рассказывал. Вытаращит глазёнки, рот разинет – думает, бедняжка, так понятней.

А Матиуш разговаривает с ней, как со своей канарейкой. Да, да, не удивляйтесь, Матиуш часто беседовал с канарейкой. Посадит её на палец и спрашивает, помнит ли она королеву, короля, дворец в столице, Стасика, Еленку, Клу-Клу. А канарейка склонит набок головку, будто хочет сказать, что помнит. Иногда в ответ защебечет или запоёт. Но понимает она Матиуша или нет, неизвестно.

С канарейкой разговаривает он примерно так:

– Сейчас поменяю тебе водички, насыплю свежего песочка, и опять у тебя будет чистенько. Салата свеженького дам.

А с Алой так:

– Ала вытрет носик, и он снова будет чистый. Сейчас Ала даст мне карандашик, я нарисую маяк, и у нас получится красивая картинка. Ала отнесёт её дедушке. Ала хорошая девочка, и дедушка обрадуется. Дедушка скажет: «Ала хорошая девочка, Ала принесла дедушке картинку».

И так без конца одно и то же. Но Ала внимательно слушает и не перебивает – видно, ей это не надоедает.

«У малышей тоже должны быть права, – думает Матиуш. – Но как сделать, чтобы им было весело и в то же время они не мешали старшим играть или делать уроки?»

Теперь понятно, почему короля Пафнутия и вообще взрослых раздражают дети. Наверно, они им мешают, как малыши – ребятам постарше. И взрослые считают детей глупыми.

Может, Ала, как канарейка, понимает что-то и знает, только выразить не умеет. Матиуш забыл, о чём он думал, когда был маленький, поэтому и не понимает Алу.

Ала ведь не всегда капризничает. Иногда она присмиреет, уставится своими глазёнками куда-то вдаль и вздыхает. А то уцепится за руку Матиуша, долго, пристально смотрит ему в глаза и тяжело вздохнёт. Или вздрогнет вдруг всем телом, будто от испуга. Или начинает отдавать Матиушу свои игрушки. Отдаёт и приговаривает: «На, на, на!» Раздаст всё, разведёт ручонками и радостно воскликнет: «У Алы ничего нет! Ничего нет!» И при этом веселится, хлопает в ладоши, прыгает, хохочет.

Маленькие дети похожи на зверюшек, –

записал Матиуш в дневнике.

Хорошо, что у него есть возможность наблюдать за маленькой девочкой. В приюте стоило ему подойти к малышам, как ребята постарше поднимали его на смех, отпускали обидные шутки и какой-нибудь глупой выходкой расстраивали игру. Считалось, только дурак может возиться с мелюзгой.

Зато здесь, на необитаемом острове, Матиушу никто не мешает делать, что ему заблагорассудится.

Одно только его беспокоит: ведь дети разные и не все похожи на Алу. Во время войны их роту разместили в деревне, по четыре, по пять человек в избе. В доме, где Матиуш прожил две недели, был маленький мальчик – ровесник Алы. Но какой он был тихий! Сидит, бывало, целыми днями возле печки, смотрит широко раскрытыми глазёнками и молчит, редко-редко пролепечет что-то. И никогда не хныкал, не путался под ногами, не приставал, и личико у него было грустное-грустное… Матиуш тогда ещё подумал: «Наверно, у Печального короля было в детстве такое лицо».

В приюте дети тоже были разные: тихони, у которых вечно глаза на мокром месте, и крикуны, которым не больно, но они нарочно выдавливают из себя слёзы и ревут, ябеды и драчуны. Как-то раз Матиуш увидел, как дерутся двое мальчишек. «Совсем как на войне. Бывает, дерутся двое ребят, а бывает – целые народы. И тогда, наверно, те, кто не участвуют в войне, тоже стоят в сторонке и посмеиваются».

Какие разные, непохожие люди на свете! И сколько надо всего узнать про них, про вещи, про разные явления. Небось взрослые короли и те не знают всего. Поэтому так трудно быть реформатором.

Матиуш, например, почти ничего не знает про старших мальчиков. А ведь это они первые взбунтовались против его реформ.

Большие мальчики называют ровесников Матиуша «щенками» и корчат из себя взрослых. У них есть свои тайны, которые они ревниво оберегают от младших. Чуть что, пускают в ход кулаки. Важничают, задирают нос, а малышей замечают, только когда им что-нибудь от них надо. Но часто они берут у малышей вещи без спроса. А запротестуешь, они тебя же отругают или ударят. Они грубияны, и с ними лучше не связываться. Даже шутки у них обидные: или высмеют перед всеми, или гадость какую-нибудь подстроят, или больно ударят. Один раз большой мальчик вежливо попросил у Матиуша ручку. А когда Матиуш перед уроком пришёл за своей ручкой, тот велел ему убираться вон и даже замахнулся.

А Матиушу попало от учителя за то, что он явился на урок без ручки.

В Совет Пяти

от короля Матиуша Первого

Реформатора с необитаемого

острова Белого Дьявола

Прошу Совет Пяти сменить на острове стражу.

У солдат на родине остались жёны и дети. Прошло уже пять месяцев, и они тоскуют, а ведь они не узники.

По-моему, это несправедливо. Я не хочу, чтобы из-за меня страдали люди.

Поэтому очень прошу сменить стражу. И ещё прошу прислать на остров не взрослых, а больших мальчиков. Здесь есть лодка, можно купаться, ходить в походы – им не будет скучно. А потом они тоже смогут уехать.