Робин Слоун - Аякс Пенумбра 1969

Пенумбра слышит, как скрипит ящик стола и шелестит бумага – увесистый конверт, который он получил вчера в банковской компании «Уэллс Фарго». По спине пробегает холодок. Вот что значит быть младшим комплектатором.

– Вот, – говорит Корвина. – Как мы и договаривались.

– Дай-ка гляну.

Рвущийся конверт, шелест. Пересчет денег.

– Не поскупился. Так, Марк, у меня есть хорошая новость и есть плохая.

– Не уверен, что мне нравится, как это звучит.

– Хорошая новость такая: по твоему месту все ясно. Мы его прошли сто лет назад. Угол Маркет и Бил, верно? Ага, я вернулся и сам проверил. Там что-то есть. На вид ничего особенного, но с учетом обстоятельств не так все и ужасно.

– А плохая новость?

– Плохая новость, Марк… в том, что я не управляю площадкой Эмбаркадеро. Это совершенно другой участок, и он наглухо заперт.

Пенумбра чуть ли не слышит, как у Корвины ноздри раздуваются. У него самого сердце захолонуло. Они так близки, и все же путь снова перекрыт. Вот что значит быть младшим комплектатором.

Корвина нажимает.

– Вы бы сюда не пришли, если бы не знали, что делать, – говорит он. – Так ведь?

– Ты очень догадлив, Марк. Ты под моей крышей. Мы закончили трубу – знал об этом?

– Трубу под заливом?

Посетитель довольно хмыкает.

– Закрыли ее наглухо. Трассы еще нет, но мы гоняем грузовики каждый день. А площадка на другой стороне трубы – вот она моя. С ночным сторожем договорюсь без проблем.

– Площадка… на другой стороне.

– Ну да. Западный Окленд.

Корвина усмехается:

– Предлагаете пойти длинным путем?

Фрэнки тоже смеется:

– А почему нет? Размяться слегка, верно?

– Это безопасно?

– Конечно. В следующем месяце наши шишки устраивают большую прогулку – открытую для публики. Для детишек, стариков, для всех. Прямо через трубу. Ну и я так на это дело смотрю: ты как бы получаешь право доступа чуть пораньше.

– Что ж, рад, что вы так на это смотрите. Полагаю, это пожертвование гарантирует вашу… осмотрительность.

– Конечно, Марк, конечно.

Фрэнки топает к двери, потом притормаживает. Пенумбра слышит, как он разворачивается.

– А все-таки: что там? Золотые дублоны?

– Вам не все равно?

– Не знаю… Может, и мне отстегнете немного.

– Не хочется вас разочаровывать, Фрэнклин, но это всего лишь книги.

– Многовато, пожалуй, будет столько платить за старые книги, но, вижу, тут у вас целая коллекция. Каждому свое, я всегда говорю. Все понял?

– Западный Окленд. Через трубу. Что мне сказать ночному сторожу?

– Его зовут Гектор. Он тебя будет ждать. Можем использовать пароль…

– Festina lente .

– Как-как?

– Festina lente . Это будет наш пароль.

Наверное, осознает Пенумбра, Корвина не впервые организует нелегальную экспедицию.

– Фес-ти-на ленте. Годится. Раз так говоришь.

Фрэнки снова топает к двери и на сей раз ее распахивает. Звякает колокольчик.

– Приходи в любое время после полуночи. Фес-ти-на ленте. Годится. Счастливо оставаться, Марк.

Они пересекают залив на последнем вечернем пароме под полумесяцем, зловеще мерцающем сквозь низкие облака. Судно ровно проходит под темной глыбой моста, ведущего из Сан-Франциско в Окленд и выглядящего строже и серьезнее своего собрата, облюбованного туристами.

Паром причаливает неподалеку от порта Окленд, среди пакгаузов. С ними велосипеды, купленные у человека, называющего себя русским Майком, на углу улиц Терк и Ливенворт. Корвина берет себе глянцевый зеленый «Швинн», Пенумбре достается синий прогулочный велосипед с удлиненным седлом. Они едут на площадку Западного Окленда, которую нетрудно найти: там возвышаются гладкие бетонные опоры, на которых пока ничего нет, горы ржаво-красных арматурных стержней дожидаются вплетения в камень, спят многочисленные экскаваторы.

Замечают Гектора, который лениво прохаживается по периметру своего участка, облаченный в некое подобие полицейской униформы. Подают сигнал издалека, приближаются осторожно. Оставаясь в тени, говорят: festina lente . Он хрипит, машет рукой, чтобы проходили, и продолжает свой путь вдоль ограды, даже не взглянув им в лица.

Разверзается пасть тоннеля через Залив. С ее металлических губ клочьями свисает рыхлая грязь; это место больше похоже не на строительный объект, а на древнюю гробницу. Железнодорожного пути еще нет. Вместо него с площадки спускается широкая, заросшая сорняками колея, обозначенная следами прошедших грузовиков. Освещения нет. К этому они подготовились.

Корвина достает туристический фонарь и вешает его на руль своего велосипеда.

– Готов?

Пенумбра покрепче усаживается в седле.

– Вроде бы да.

Их поглощает тоннель. Корвина несется вперед, нажимая педали долгими уверенными движениями, его коробка скоростей пыхтит и потрескивает, пока он быстро подбирает оптимальный режим. Пенумбра оглядывается, смотрит, как вид через вход в трубу – грязный овал оклендского неба – сжимается и меркнет, становясь в конце концов не ярче цветовых пятен, образуемых сетчаткой глаза в отсутствии света.

В такую мглу он никогда еще не попадал. Дно трубы под покрышками ровное, как будто он едет в помещении, по баскетбольной площадке или банковскому залу. Каждые несколько секунд раздается глухой стук: это он проезжает через один из швов тоннеля – мест, где огромные металлические отрезки соединены и герметизированы, чтобы не просачивалась вода из залива.

Залив снаружи. Сверху. Какая здесь глубина? Пенумбра понятия не имеет. Может, десять футов, а может – сто. Воздух изменился. Стал холодным и сырым, густо пропах попавшими в него выхлопными газами. Он задумывается: а достаточно ли тут кислорода на самом деле? Что если рабочие бригады еще не подготовили тоннель к передвижению людей? Что если они с Корвиной потеряют сознание на полпути? Что если до утра их никто не найдет?

Корвина мчит вперед. Искра фонаря на его руле маячит из стороны в сторону и отбрасывает за ним огромную тень – темный аватар, который пляшет и скачет по дну тоннеля.

Пенумбра кричит: «Тормози!» – но Корвина его не слышит, или не понимает, или не желает слушать. Пенумбра втягивает полные легкие густого воздуха и еще раз кричит: «Ну пожалуйста…» И сдается. Тень Корвины удаляется, искра уменьшается. Опускается мгла.

Едва дыша, Пенумбра останавливается. Опирается на руль – осязаемый, но невидимый. Фонарь Корвины исчезает.

Он не привык к гневу, но сейчас испытывает это чувство. Корвина! Он, осознает Пенумбра, не тот человек, с кем можно смело отправляться в грозный подземный тоннель. Он многое умеет, да, и владеет ситуацией – но нетерпим к любому, кто не может за ним поспеть.

Ладно.