Ольга Колпакова - Бесконечность и дальше

Рафат опять сунул руку в карман.

– Как-то я не понял… – рука стала липкая, к пальцам приклеилась бумажка. – Не сказать, что нет чак-чака, но и что он есть – я тоже не ручаюсь.

Света подала Рафату платок.

– Да ладно, все уже наелись, – махнул рукой Артём.

– Э-э-э, – неопределённо ответил Григорий.

А Тихон очень определённо сказал:

– Слово добро есть. Если дальше азбуку читать, то получается «Слово – добро есть».

– Слово – это добро, богатство, достояние, – расшифровала Милена.

– Мои слова – моё богатство! – спел Рафат. Он эту строчку по «Ретро-радио» услышал у папы в маршрутке.

Вот интересно получается. Богатство, а потрогать нельзя. И в магазине ничего не купишь. Но если бы пришёл злой волшебник и сказал: «Я тебе дам много-много денег, а ты мне за это все слова, которые знаешь», я бы не согласилась. Попробуйте несколько дней не разговаривать и даже не думать словами и поймёте почему.

После школы мы играем на школьном дворе. Пока родители или бабушки не приходят и не разбирают нас по домам. Потому что одним первоклашкам домой ходить опасно.

– Мне, знаете, как опасно одной домой ходить! – сказала Нора. – У нас во дворе возле мусорки собака огромная живёт. Ничейная. Сначала она была чейная, но они её выгнали. Мои папа с мамой её ужасно боятся. А когда они на работу уходят, я её печеньками кормлю. С балкона.

– Мне тоже опасно, – сказала я. – У нас во дворе, возле мусорки, дядька живёт. Он, правда, не очень огромный. Но тоже ничейный. Я пока не пробовала его печеньками кормить.

– Тоже мне, нашла опасность! – махнул рукой Артём. – У меня этих дядек под окном – сто, а может, даже тыща. Только они не возле мусорки, а возле забора. А забор возле завода, на котором водку с вином и пивом делают.

– Они что, подсматривают? – спросила Нора.

– Нет, они нюхают. Им там вкусно пахнет, – объяснил Артём. – А ещё из-под забора ручеёк бежит. Они из него пьют.

– Это же вредно, – возмутилась я, – из луж пить. Козлёночком можно стать.

– Вот меня и не пускают одного мимо завода. Наверное, думают, что кто-нибудь из них станет козлом и забодает.

– А у нас возле дома совсем невкусно пахнет, – пожаловалась Тоня.

– У нас воняет. Мы возле завода живём, на котором дым делают, – продолжила Таня. – Может, там и ещё что-то делают, но мы не видели.

У каждого было что рассказать. У кого – про машины, которые стараются задавить, когда переходишь через дорогу. У кого – про большие ямы, которые выкопали, чтобы люди туда сваливались.

– Я вот не могу понять, – сказала Ирина, – ведь и ямы, и заводы, и ничейные собаки – это всё не само собой появилось. Это всё люди смастерили. А зачем люди так делают, чтобы им самим плохо было?

– Мы не делаем! – закричал Слава.

– Мы-то, конечно. Что мы, дураки, самим себе жизнь портить? – согласилась Света.

– Тогда получается, это взрослые делают? Наши родители, что ли? И наши тёти с дядями? Чтобы нам одним домой нельзя было ходить? – удивился Коля Ульянов.

Вот, честно скажем, не ожидали мы такого от взрослых. Если им хочется нас из школы встречать, ну просто так бы и сказали. А то начинают всякие гадости по дороге подстраивать и потом пугать.

В субботу у нас нет уроков. В субботу у нас экскурсия. Вообще-то мы с удовольствием пошли бы в нашу лаборантскую, проверить, как там зверушки и дерево. Но нас уже ждал автобус. А за рулём сидел папа Рафата. Мы поехали в музей Человека. Некоторые, кто не выспался, ворчали, что, мол, можно было дома встать перед зеркалом и хорошенько себя рассмотреть – вот тебе и экскурсия в музей Человека. Но Милена сказала, что человек снаружи не такой интересный, как внутри. Тогда Даня заплакала, подумав, что в музее всех будут разрезать и показывать, у кого что внутри. Пришлось остановить автобус и купить сладкой ваты. Во рту всё слиплось, и Даня больше не могла плакать, а только шмыгала носом.

– Раньше люди не умели плакать, – посмотрев на Даню, начал экскурсию директор музея Человека и, получается, – Главный Человек. – Потому что, если бы они заплакали, то сразу бы размокли.

Даня испугалась и перестала даже шмыгать.

– Самых первых людей делали из маисовой муки и из глины. Само собой, такие люди после первого дождя совершенно расквасились. Тогда те, кто мастерит людей, решили поставить человека в печку, как это делают с горшками, чтобы они стали крепкими. И что вы думаете…

Мы подошли к стенду, где стояли три глиняных человека: белый, чёрный и жёлтый.

– Первого недожарили – так получились белые люди. Второго пережарили – так получились чернокожие люди. Зато третьего сделали в самый раз – золотистого, жёлтого. Так получились китайцы.

– В энциклопедии написано, что человек сделан не из глины, а из обезьяны, – сказал Юра.

– Конечно, и такое случается! И из обезьяны, почему нет, – охотно согласился Главный Человек, показав экспозицию, как постепенно обезьяна выпрямлялась, училась держать палку и становилась человеком. – И из обезьян, и из бобров, кстати, тоже. И даже из вшей, что ползали по великану Пань-Гу. Некоторые люди произошли от медведей. Некоторые – от волков и орлов.

– Ничё себе! – сказал Вадик.

– Так мы же не похожи на орлов, – не поверил Коля Ульянов.

– Само собой, – опять охотно согласился директор. – Снаружи мы не похожи на орлов или бобров. Зато внутри некоторые очень даже похожи. Кто на орлов, кто на волков, кто на дятлов. Ты вот на кого внутри похож?

Коля растерялся, глядя внутрь себя. Там было пока темно, не рассмотришь, на кого.

Тогда директор повёл нас к большому зеркалу. И мы стали смотреть, на кого мы похожи.

– Смотрите-ка, – удивленно сказал директор Милене, рассматривая наши отражения, – бобров среди них нет.

– Это особенные дети, – объяснила учительница. – Они сделаны по образу и подобию… – она что-то прошептала на ухо Главному Человеку.

Брови у директора сдвинулись далеко вверх. Он сказал:

– М-м-м. Вот оно, оказывается, в чём дело… А они об этом знают?

Милена пожала плечами.

– О чём, о чём мы знаем? – Тоня, наверное, опять была готова лопнуть от любопытства.

Но учительница молчала, рассматривая нас в зеркало.

В зеркале мы видели только самих себя. Хотя Юре вроде бы показалось, что причёска у него похожа на гриву льва, а Рафат отыскал у себя орлиный нос. Впрочем, это и без зеркала было заметно.

– Тогда перейдём непосредственно в мастерскую, – решительно сказал директор музея. Мы пошли за ним в длинный кабинет с длинным столом, на котором чего только не было. Директор показывал на прозрачные пакетики и перечислял: 70 видов простейших химических элементов, соли, вода… На отдельном листке распечатка схемы сборки белков. На другом – аминокислот. Мы не очень поняли, что здесь за свалка.