Ольга Колпакова - Бесконечность и дальше

– Ну-ка, включайте телевизор, – сказал он, упал на диван и тут же уснул.

– В свете этого становится бессмысленным использование оружия для решения конфликтов, – диктор отодвинул листочки и пообещал, что в следующий раз про последние события он расскажет нам утром.

Тогда мы с мамой стали просто рассматривать папу. У него был ужасно липкий костюм, словно папа упал в кисель. Папа вздрагивал во сне, отчего брови скатывались на щеки, а губы принимали форму сердечка.

– Трансформироваться научился, а вот обратно слепляться – ещё не очень, – сказала мама, поправив папе брови и положив на уши примочки.

– Зато с бомбами у него всё получилось, – сказала я. – Интересно, что же он придумал?

Но этого мы даже утром не узнали. Правительство тут же засекретило информацию. Зато те страны, которые только что воевали, на пресс-конференциях взяли друг друга за мизинцы и сказали: «Мирись-мирись и больше не дерись. Если будешь ты стрелять, нас компотом поливать, мы вас сразу же польём из ракеты киселём!»

Когда мы ушли в школу, папа ещё спал.

«Новгородская псалтырь» – древнейшая славянская книга. Псалтырь написана на воске. Начало XI века.

«Остромирово Евангелие» – древнейшая рукописная книга Руси на пергаменте. 1056-1057 годы. 135 раз встречается в ней заглавная буква «В». И ни разу переписчик не повторяется, всегда украшает её по-новому!

Грамота мальчика Онфима на берёсте. Написано начало азбуки и имя Онфиме. 1240-1260 годы.

Нам опять пришло письмо от Марьи Ивановны. Она писала, что убедилась: на небесах тоже всё круглое и овальное. И у планет овальные маршруты, и вся наша Галактика движется, кружась. Даже чёрные дыры, и те круглые.

Вообще с чёрными дырами смешно получилось. Они похожи не только на круг, но и на ноль. Вы ноль уже выучили? В неё нырнёшь, а выныриваешь совсем в другом месте. Ноль – он ведь тоже такой: вроде пустое место, а нарисуешь рядом с чем-нибудь и – бац! – сразу десятка! Это если рядом с единичкой поставить. Я думаю, это что-то волшебное…

Мы прочитали письмо и тут же принялись учить число 10. Де-сять – это две пятерки. ДвЕпЯТЬ. Только П на С заменить. Непонятно, чем нашим предкам П не понравилась. П твердо стоит, а не раскачивается, как С.

– П зовут «Покой» или «Покои», – сказала учительница. – Это не значит, что ничего не делаешь. Это значит, что живёшь – не дёргаешься, спокойно, словно по течению плывёшь, ничего тебе не мешает. И ты никому не мешаешь. Успокоился – дышишь легко, не волнуешься, ни с кем не ссоришься. Есть такое слово: покои – дом, основа, там, где человеку хорошо. Ещё, когда у тебя всё хорошо, можно сказать «умиротворение». Ты творишь мир! Поэтому эта буква ещё и – основы мироздания…

– А упокоился – это значит совсем-совсем не волнуешься, умер, – добавила Марина, и мы подумали, что всё же, должно быть, у Марины кто-то умер. Хомячок там или рыбка.

– Теперь понятно, почему в десятке П на С поменяли, – сделал вывод Тихон.

– И почему? – пока не поняли мы.

– Чтобы движение дальше было хоть небольшое, а не полный покой.

Мы аккуратно скопировали в тетради П и попробовали прочитать. Получилось, что «Как Люди Мыслят – Наш Он Покой».

Загадка какая-то. Мы повернулись к Юре.

– Я вот думаю… – не спеша сказал он.

– Мылишь то есть, – уточнил Григорий.

– Ну да, я вот мыслю так… что вырастет наша Земля в лаборантской большая-пребольшая… – неожиданно продолжил Юра.

– И тогда наша школа лопнет, разлетится на кусочки! – сказала Нора и испуганно прижала ладони к щекам.

После этого какое-то время никто думать не мог: школу тряхнуло, карта с двери лаборантской слетела на пол, Пеппи на портрете зажмурилась, а Эйнштейн прикусил язык.

– Всем оставаться на своих местах! – закричал ворвавшийся в класс Михаил Иванович.

Мы и так на местах сидели, только Серёжа опять на пол свалился.

– Это не землетрясение, это старшеклассники опыты ставят, – объяснил завхоз. – Физика у них.

– Раз вы так думаете, значит, так и есть, – согласно кивнула Милена.

Взволнованный завхоз после этих слов слегка успокоился.

– Сейчас электроны разгонят до нужной скорости и успокоятся, – сказал он. – Каждый год просим пропускать этот параграф – нет, им хочется попробовать и всё тут. У них директор физику преподаёт…

Завхоз говорил умиротворённо. Словно плыл по течению. А река – это были его мысли.

Мы какое-то время молчали, осмысливая. Ведь что думаешь – так и живёшь. Как мыслишь – такое мироздание и получается! Это даже в азбуке написано. Поэтому думать мы старались осторожно, чтобы опять нигде не лопнуло.

– Сейчас напишем «С», – проводив Михаила Ивановича, учительница начала выводить С на доске. – Она называется «Слово».

– Стойте, стойте! – закричал Тихон, глядя на заднюю страничку тетрадки, где была написана вся азбука. – Мы ещё одну букву пропустили! Р!

– «Р» – это «Рцы»: «говори», «скажи». В таком приказательном виде. Было раньше слово «рыщи» – говорить. А сейчас осталось только «речь» и «изрекать».

Милена теперь и Р написала, мы аккуратно скопировали в тетради. Рядом добавили совсем простую и понятную «Т» – «твёрдо».

– Слово Говори Твёрдо! – это всем было понятно, не только Тихону. Но по-настоящему твёрдые слова мы услышали на другой день.

Уши у папы хорошо приросли, ровно. Но вот правая бровь всё же осталась немного выше левой. От этого казалось, что он постоянно удивлён.

– Мне дали новый заказ, – удивлённо сказал папа.

Мы тоже не ожидали. После всего, что папа натворил.

– Теперь тебе нужно сделать дизайн космического корабля? – восторженным шёпотом спросила мама. И я тоже обрадовалась, потому что давно хотела побывать в космосе. Надо только, чтобы папа предусмотрел специальный прицеп для пассажиров. И ещё одну тележку, куда можно сложить подарки для жителей других планет. Я тут же ему об этом сказала.

Но папа ничего не ответил. Наверное, это была государственная космическая тайна.

Я пошла писать буквы. Их было так много. Главное, запомнить, что дырочка в С справа. И в Р кружочек тоже. Мама показала мне, как ещё писали букву С. Совсем не похоже на теперешнюю: словно солнце из-за горы-треугольника всходит. Это тоже была славянская азбука, называлась она глаголица. Азбука для говорения! А у буквы Т были толстые ножки, как камни, а на них – крыша.