Алёна Волгина - Тайна Блэкторн-холла

Рэндон отступил к стене, борясь с дурнотой, убогая каморка колесом закружилась вокруг. Внезапное возвращение магии настолько его ошеломило, что он не сразу осознал, что случилось. Как всегда за выбросом силы последовало опустошение, к которому теперь добавился ужас от содеянного. Да еще внизу вдруг послышался шум и какая-то возня. Алекс стремительно распрямился, готовясь встретить остальных членов шайки.

— Рэндон, вы здесь? — спросили за дверью. Этот голос он никак не ожидал здесь услышать. — Не стреляйте, я вхожу.

Дверь осторожно приоткрылась, впустив Бартона, почему-то облаченного в одеяние священника.

— Боже милостивый! — воскликнул профессор, наткнувшись взглядом на останки главаря, и поспешно отвернулся. — Алекс! Ты жив?

— Почти.

Отлепившись наконец от стены, Рэндон подошел к другу и стиснул его плечо:

— Я вдруг понял, что очень хочу жить, — прошептал он.

— Ну и правильно. Элизабет здесь? Вы ее нашли?

Этот вопрос окончательно вернул Алекса к жизни. Он бросился к двери.

— Я тут не один, — поспешно предупредил его Бартон, видимо, опасаясь, что его друг сгоряча обратит в пепел каждого, кто подвернется под руку.

Рэндон и сам уже заметил Крейтона, поднимавшегося по чердачной лестнице. Тот был одет в какие-то обноски, и еще что-то в его внешности показалось ему необычным, но сейчас некогда было обращать внимание на всякие мелочи.

— Внизу в комнатах ее нет, — запыхавшись, сказал Крейтон. — Я тут немного осмотрелся.

— А где те двое, которые пытались нам помешать? — спросил Бартон, выходя ему навстречу. Глаза его горели, движения были быстрыми и четкими, и он сейчас совершенно не был похож на степенного хэмфордского преподавателя.

— Один сбежал. Другой случайно упал с лестницы и напоролся на нож.

— Прекрасно! — Бартон хищно потер руки, а Рэндон покосился на него с некоторым ужасом. Его друг сегодня просто открывался ему с новой стороны.

— Здесь наверняка есть подвал, — сообразил он. — Скорее туда!

Каждая минута неизвестности царапала по нервам словно ржавой пилой. В темной кухне пахло плесенью и гниющими объедками. Очевидно, разбойники были не слишком аккуратны в быту. Дверь в подвал отыскалась за массивным буфетом. За ней уходила вниз узкая лестница, последние ступеньки которой скрывались в темноте. Внизу смутно виднелась еще одна дверь. Рэндон бросился к ней.

— Осторожнее! — запоздало крикнул Бартон.

Не дослушав, Алекс торопливо отодвинул засов — и дверь вдруг сама отлетела к стене, как от хорошего пинка, а в лицо ему ткнулось пламя факела.

— Элизабет, это я! — выпалил он, перехватив тонкие ледяные руки и не обращая внимания на боль в собственных обожженных ладонях. Элизабет, с гневным лицом и рассыпавшимися по плечам рыжими волосами, походила на разъяренную кошку. Но стоило ей оказаться в его руках, как ее воинственное настроение растаяло прямо на глазах.

— Алекс?!

Всхлипнув, она отчаянно обняла его за шею. Отброшенный факел откатился в сторону. Вдруг, заметив в полутьме другие движущиеся тени, Элизабет резко отстранилась.

— Это Бартон и Крейтон, — поспешил успокоить ее Алекс. — Все в порядке.

В этот момент в подвале ярко полыхнуло пламя. Должно быть, факел попал в угольный ящик или кучу тряпья. Они оглянуться не успели, как огонь охватил ветхое кресло, потом, облизнувшись, набросился на кучу каких-то ящиков, сваленных у стены.

— Оно и к лучшему, — мрачно заметил Бартон. — Поехали скорее отсюда. Здешние пастухи сами сообщат в полицию о пожаре.

Во дворе стояла коляска — та самая, на которой Рэндона привезли сюда. Бежать решили на ней. Двух лошадей, на которых Бартон с Крейтоном прибыли сюда, можно было привязать сзади. Крейтон полез на козлы, хоть и бурчал, что в этой одежде он больше похож на нищего и наверняка вызовет подозрения у первого же полисмена.

— Хотите, я вас отвезу? — предложил Бартон, который в одежде священника выглядел тоже очень колоритно. Алекс, с его ожогами, править лошадьми пока не мог.

Когда экипаж выезжал со двора, пламя уже мелькало в окнах первого этажа. Серый столб дыма поднялся в белесое зимнее небо, посылая тревожный сигнал живущим неподалеку соседям..

На обратном пути у Алекса наконец нашлось время, чтобы получить ответы на несколько интересующих его вопросов, и начать он решил с Бартона:

— Как вы ухитрились так вовремя появиться здесь? И что означает этот маскарад?

Тем временем он осторожно привлек к себе Элизабет, закутанную в его пальто. Жена прижалась щекой к его плечу, а он, осторожно обняв ее одной рукой, боялся даже взглянуть в ее сторону, не то что расспрашивать. Страшно подумать, что ей пришлось пережить сегодня утром! Лучше они поговорят потом, когда останутся наедине, и он сможет прогнать этот страх, притаившийся на дне ее глаз.

Элизабет буквально кожей чувствовала беспокойство мужа, и как раз подумывала, как много ей придется объяснить… а о чем лучше умолчать. Для пущего спокойствия. Разбойники обошлись с ней почти прилично — насколько это соответствовало их понятиям о приличиях. Увезли ее очень легко: пока она гневно допрашивала поджидавшего ее у памятника человека, другой незаметно подошел сзади и прижал к ее лицу тряпку, пропитанную каким-то тошнотворным средством. До сих пор во рту остался омерзительный привкус.

Очнулась она уже в доме, в компании мистера Кроучера. Тот сухо сообщил, что леди придется терпеть их общество до тех пор, пока здесь не объявится ее муж. Злоба, с которой разбойник произнес имя Алекса, ее напугала. Элизабет и сама уже поняла, что преступники никак не могли добраться до Питера: ведь дом на Мэнсфилд-роуд был, наверное, самым охраняемым объектом в Хэмфорде! Как она могла так сглупить? И неужели из-за ее неосторожности Алекс попадет в ловушку?!

Пока Элизабет терзалась этими мыслями, мистер Кроучер сказал, что, к сожалению, не может больше уделить ей времени (он выразился гораздо менее деликатно) и отвел ее в подвал, куда ради удобства пленницы даже притащили старое кресло. Он связал ей руки спереди (не очень туго) и оставил кувшин воды, пить которую она побоялась. Мало ли что могли туда подмешать. Не успел он отойти далеко, как Элизабет издала такой визг, что разбойник чуть не кубарем скатился обратно. Дрожащим голосом она заявила, что ужасно боится мышей. Испустив скорбный вздох, мистер Коучер принес ей убогую масляную лампу.

Мыши Элизабет не волновали, лампа была нужна ей для другого. Первым делом она обошла подвал, внимательно осматривая стены. Затем, извернувшись, вытащила шпильку из прически и, зажав ее коленями, попыталась распутать узел веревки, стягивающей ее запястья. Первые две шпильки попросту погнулись, и, вероятно, третью ждала та же участь, но вдруг лампа с шипением вспыхнула, а веревка сама соскользнула с ее рук. В пыльной тишине подвала Элизабет почудился негромкий женский смех, и знакомое лисье лицо на миг выступило из полутьмы. Да, об этом Алексу лучше не рассказывать. Как и о том, что ее факел, наспех сооруженный из ножки стула и какого-то тряпья, долго не хотел разгораться, а потом вдруг ровно запылал бездымным зеленоватым светом. Элизабет не смущало, что бывшее блэкторнское привидение теперь может свободно разгуливать по всему Хэмфорду. Покойная Джоанна Ориэль показалась ей вполне разумной дамой, к тому же не лишенной чувства справедливости.