Алёна Волгина - Дорогами Фьелланда (СИ)

— Прошу тебя, останься, — сказала Ульва. — Мы хотим с тобой поговорить.

Над очагом еще витал запах лечебных трав, который с некоторых пор всегда напоминал Аларику об Эринне. Это было как теплый дружеский привет в чужом доме, со стен которого на него испытующе смотрели незнакомые божества — странные и дикие. Горбатая рысь с двумя хвостами, рыба с львиными лапами, изогнутые когти, круглые глаза, страшноватые морды… Аларик поспешно отвернулся к очагу. Старуха, похожая на меховой куль, подбросила в огонь сухих веток, подсыпала щепоть какого-то зелья, отчего из очага повалил цветной дым. С непривычки у него запершило в горле, глаза заслезились.

— Значит, вот ты какой — чужой шаман, рожденный бесплодной пустыней, где земля суха и горяча, как жаровня… Зачем ты пришел в священный город?

Ульва обошла вокруг, не сводя с него острых, пристальных глаз. В полутьме шатра они светились, как у кошки. Подол ее теплого одеяния, обшитый бахромой и меховыми хвостиками, подметал пол. Под взглядом старухи Аларик чувствовал себя так, будто с него слой за слоем снимали сначала одежду, а потом и кожу. Не самое приятное ощущение.

— Это получилось случайно.

Он очень постарался, чтобы его голос не дрогнул.

— Ты думаешь, можно «случайно» выйти из чрева Гальхе? — в голосе старухи явственно послышался смешок. — О, нет. Духи привели тебя. Хм. Значит, ты всерьез готов отказаться от силы? Готов изменить свою жизнь, даже свою суть… ради любви? — теперь насмешка слышалась еще отчетливей.

— Ради любви, пожалуй, нет, — ответил Аларик, незаметно отстранившись. От старухи остро пахло лесным зверем. — Но ради другого человека — да.

— Не жаль будет расстаться с ними? — спросила шаманка, глядя ему за спину, словно могла разглядеть его крылья. — Вижу, что нет. И правильно, не жалей! Будут у тебя другие, свои, не дареные! Если, конечно, доживешь.

Обнадежив его этим заявлением, она отвернулась к огню. Казалось, они мирно беседовали: старуха что-то монотонно бормотала, языки пламени ластились к ее ладоням. Дым от очага обволакивал, туманил голову. Аларик вдруг почувствовал себя необычайно легким и каким-то пустым .

— Так легко быть слугой, — донеслось до него издалека, — и так сложно — свободным. Один видит в тебе друга — и ты становишься другом. Она смотрит на тебя, как на героя — и ты становишься героем. Не будь отражением, мальчик! Тебе придется научиться собирать себя заново. Придется научиться быть. Ладно, иди.

Аларик, вздрогнув, очнулся. Что, правда? Его отпускают? Ульва утомленно махнула рукой, мол, иди-иди. Поспешно выбравшись из душного шатра на свободу, он хватнул полной грудью свежего воздуха, сам не веря своему счастью. В лагере, как всегда, кипела жизнь. День был прозрачен и чист: слепила синева, на склонах Гальхе серебрился зачарованный лес. Ноги сами понесли Аларика подальше от жилища шаманки. Светлые боги, и эту женщину все племя чтит за мудрость? Старуха показалась ему совершенно безумной.

Нужно было найти и успокоить друзей, но у него оставалось еще одно дело. Он достал и взвесил на ладони тяжелый ключ, который передал ему Руот после похорон Болдра:

— Ты же сам чародей, — тихо проговорил рыцарь, — значит, лучше сумеешь за ним присмотреть. — И ушел, только плащ стелился за его тяжелыми шагами.

Ключ был от подвала, в котором держали Эштона, бывшего королевского мага. Аларик слышал, как Руот заявил всем, что Эштон своими чарами помутил разум айстадского принца. Хотя лично он полагал, что эти двое безумцев, одержимых властью, просто нашли друг друга. Понятно, что Руот хотел сбросить с себя лишнюю обузу. «Вот ваш альтийский колдун, делайте с ним, что хотите».

По совести, ключ следовало передать Эринне. Но вдруг она решит немедленно казнить мага-изменника? Или отвезти его в цепях в Альтарен? Проблема в том, что никто, кроме Эштона, не мог помочь Аларику обрести новую жизнь.

«Я отдам ей ключ, — подумал он, оправдываясь перед собой. — Только позже. Сначала я сам с ним поговорю».

Эринна давно приметила, что там, где мелькала русоволосая голова Ивейна, вскоре обязательно появлялось озабоченное личико Астрид. Нельзя было не заметить, как трогательно девушка заботилась об Ивейне, как деликатно пыталась оградить его от подначек Руотовых рыцарей. Но стоило этим двоим оказаться рядом — и в воздухе тут же собиралась гроза. Они то перебрасывались ядовитыми замечаниями, то подчеркнуто игнорировали друг друга.

Поговорив с Ивейном, Эринне не составило труда вытянуть из него подробности его приключений. Конечно, история была преподнесена ей в несколько измененном, приукрашенном варианте, но богатый опыт позволил принцессе установить истину. В конце концов, у нее тоже имелся младший брат. Узнав подоплеку его отношений с Астрид, Эринна неожиданно разозлилась. Как дети, честное слово! Подумаешь — оказаться по разные стороны в дворцовых интригах! Тоже мне, препятствие для любви! Что они вообще знают о препятствиях, балбесы! Чем впустую терять время, лелея свои обиды, лучше бы попытались выслушать друг друга!

Эринна всегда придерживалась мнения, что вмешиваться в чужую жизнь — крайне неблагодарное занятие, но ей очень хотелось сделать что-нибудь хорошее для Кайтона. С тех пор как они попали в Форлатт, его одолевала хандра, и она смутно подозревала, что была одной из причин его дурного настроения.

Для начала она выбрала момент, когда рядом с ней, кроме Ивейна, больше никого не было. Они вдвоем сидели у костра, от которого шел густой смолистый дух. Эринна готовила чай, а юный рыцарь постигал сложную науку чистки кольчуги. Эту работенку ему подкинул эрл Руот. Ивейн недовольно ворчал, Эринна улыбалась украдкой, мысленно соглашаясь с Руотом, что труд будет мальчишке только на пользу.

Неподалеку мелькнуло светлое платье Астрид. О, наконец-то! Эринна заранее пригласила девчонку составить ей компанию. Эта вредина, как всегда, презрительно поморщилась при виде Ивейна, который принялся еще яростнее тереть кольчужные звенья. Астрид демонстративно уселась подальше от него — и тут заметила две кружки с чаем, исходящие паром, на небольшом чурбачке. Девушка побледнела. «Ага, испугалась? — усмехнулась про себя Эринна. — То ли еще будет!»

При всех ее недостатках гордости северянке было не занимать. Вместо того чтобы повиниться в прошлых грехах, она спокойно взяла свою кружку и отхлебнула. Но почти сразу поставила обратно, схватилась за горло и зашлась кашлем.

— Что, неприятно? — строго спросила принцесса. — А каково было Олвен, ты не подумала? А я? У меня после твоей отравы голова три дня на куски раскалывалась!

Побагровевшая Астрид не могла ответить, согнувшись в приступе кашля. Ивейн, отшвырнув кольчугу прочь, вмиг оказался рядом, обнял ее, погладил по волосам. Эринна стиснула губы, чтобы не рассмеяться. «Ну вот, всю нашу холодность сразу как ветром сдуло!»