Алексей Калинин - Пароль

— И что? Что в этом такого?

— А то, что перед тобой будут убивать мать, и ты ничего не сможешь сделать. Ты просто не увидишь этого убийства, так как чип не даст тебе этого сделать – подсунет другую картинку. Я долго пытался удержать Мишку от вступления во Вселенную, а оказалось, что он давно уже там и обучается быть серафимом. И теперь... Теперь я не хочу его терять...

— А я не хочу умирать, Леха. Не хочу менять его жизнь на свою и Маринкину. Ты же знаешь, что я не смогу выйти, если не ликвидирую шутерщиков...

— Знаю. Знаю, Кирюха, — кивнул Анаконда. — Не выйдешь... Но у Мишки жена, дети.

— У меня тоже, — отрезал Кирилл.

— А у меня нет, — словно не слыша Кирилла продолжил Анаконда. — Возьми меня вместо него, Кирюха.

Кирилл нахмурился. Что Анаконда имел ввиду?

— Ты всё правильно понял, Экзекутор...

— Но подожди, Леха! Ты же можешь мне помочь! Ты можешь...

— Я ничего не могу. Когда закончится время абилки я стану твоим самым лютым врагом. Это подарок от Михаила Ивановича, он меня так зарядил. Ты и так жив только потому, что успел подключить свою чародейную штуковину, ведь я уже целился тебе промеж ушей. Ты не должен был выйти с последней карты даже при лучшем исходе...

— Мы могли бы вместе пройтись до Мастера Паролей. Могли бы освободить тебя также, как это сделаем с Маринкой. Лех, может, не всё так плохо?

— Всё плохо, Кирюха. Всё очень плохо. Меня вряд ли отпустит Вселенная, а жить так дальше я не смогу. В конечном итоге сделаю тоже самое, что и Лев-Серега...

— А что он сделал? Его же убил Потрошитель?

Перед глазами Кирилла всплыло зрелище кургана из мертвых тел, где вишенкой на торте лежал мертвый серафим по кличке Лев.

— Он созванивался со мной перед проходом. Он сам охренел от того, что сделал. Это ведь он порешил всех людей, ты знаешь?

Кирилл кивнул.

— А потом он отправился следом. Потрошитель не убивал его, Серега сделал это сам. И у меня возникают такие же мысли, когда по ночам приходят те, кого я порешил. Приходят не уроды, которых я видел, а девчонки или пацаны, которые были в реальности, и которых мне по-другому показала Вселенная. Хорошо оплачиваемая сказка обернулась кошмаром, Кирюха. И все деньги придется отрабатывать... С лихвой... Я не хочу, Кирюха. Я устал. Я уже два раза ловил себя на том, что облизываю ствол Глока. Когда-нибудь я нажму спуск... Лучше возьми мою жизнь взамен брата. Пусть Мишка живет...

Кирилл молча опустил голову.

Алексей подошел вплотную к ним, отнял руки Экзекутора и ударил шутерщика по темечку здоровенным кулаком:

— На пять часов хватит, пусть в кустах отлежится. Кирюха, подожди немного...

Кирилл не ответил. Он смотрел вниз, где в виртуальной луже отражались виртуальные рекламные огни. В реальности время застыло, на экранах всё также висел в воздухе вырвавшийся из воды Экзекутор и два шутерщика. В виртуальности же Алексей-Анаконда взвалил на закорки безвольное тело брата и потащил его влево, к мусорным контейнерам. Кирилл помнил, что в реальности там были густые заросли лопухов.

Кирилл ждал. За время отсутствия Алексея он сходил до упавшего Глока, поднял оружие и засунул за пояс. Накрыл джерси так, чтобы рукоятка не выпирала.

В глазах щипало не только от ядовитых испарений кислоты. Сердце щемило так, словно неведомый волшебник сдавливал его в тисках. Сейчас он должен был сделать то, чего очень сильно не хотелось.

Алексей-Анаконда вернулся через десять минут. На его теле красовалась броня брата. Алексей вздохнул:

— Если выживешь, то расскажи брату, как всё было... Пусть следующего сына Лехой назовет. Прощай, Экзекутор.

— Прощай, Анаконда, — тихо ответил Кирилл и положил руки на шлем противника.

Он дернул резко. Мерзко хрустнули позвонки. Тело Алексея завалилось назад.

Кирилл постоял ещё немного над телом бывшего напарника по виртуальной страже. Желваки время от времени перекатывались под кожей щек. Потом Кирилл поднял голову и ускорил ход времени. Абилка завершила своё действие и реальность накатила химической вонью и плеском воды.

Два тела шутерщиков в черном упали в стоячую воду. Кирилл сжал зубы и захромал к выходу. Двинулся туда, где его ждал полосатый судья.

В это время Михаил Анатольевич нажал на кнопку и часть стены за спиной Марины отъехала в сторону. Куратор Вселенной "L.i.L" бросил через плечо, не отрывая взгляда от экранов:

— Убери её. Появишься тогда, когда я скажу заветное слово. Мне кажется, что близится финальная часть марлезонского балета...

«Нет человечности без преодоления подлости

и нет подлости без преодоления человечности»

Фазиль Искандер

Полосатый судья шел впереди. Кирилл заставлял передвигаться ноги и не отставать от молодого человека, который оглядывался по сторонам и втягивал голову в плечи.

"Ждет выстрела Анаконды", — хмыкнул про себя Кирилл. — "Боится, что зацепит... Не дождется".

Нет, Кирилл не стал говорить мальчишке-судье о случившемся в застывшей виртуальности. Меньше знает – крепче спит. А если мальчишка будет знать очень много, то сон станет настолько крепким, что разбудить сможет только Франкенштейн или какой-нибудь умелый некромант.

Очередной приступ кашля скрутил Кирилла и бросил его на серый асфальт. Казалось, что сейчас он выблюет легкие. Внутренности горели, глаза слезились, из носа текла вязкая жидкость. Химический дым не прошел даром. Из краешка рта на асфальт протянулась красная ниточка. Жжение в носоглотке достигло такой степени, что Кириллу хотелось залить его ведром воды. Просто пить и пить без остановки, тушить пожар внутри тела.

— Мы скоро придем, — раздался неуверенный голос судьи.

Насрать!

Лучше просто бухнуться лицом в холодную поверхность и лежать так, чувствуя, как последние силы покидают тело. Сдохнуть на асфальте, как раздавленная колесами старая крыса. Умереть также, как невольные жертвы Экзекутора…

Кирилл сжал саднящие губы и заставил себя подняться. Крутящаяся, словно пол карусели, планета попыталась снова прижать его к себе, но Кирилл не дал её этого сделать. Он удержался.

Эти твари не сломают его! Он пойдет до конца!

Перед глазами всё плыло. Казалось, что Кирилл смотрит на мир через загрязненное матовое стекло. Краски весны теряли свою изумрудность, кусты становились блеклыми пародиями на пышноцветье. Звуки природы то прорывались через пылающие ушные раковины, то становились тихими и неразборчивыми. Веселый гомон коричневых воробьев показался Кириллу какофонией оркестра, а вот хриплое карканье вороны едва прошло через заложенные каналы.

Полосатый судья шел впереди, втянув голову в плечи. Он всё также ждал выстрела, а того всё не случалось. Выстрела не было и человек с красным лицом шел за ним. Падал, поднимался и опять шел.