Михаил Кисличкин - Ходок по Дороге. Книга вторая.

— Не понимаю, — вслух удивился я, закончив разминирование. — Что это за хрень такая!? Где противник, мать его за ногу!? Как и чем «джоны» собрались отбиваться от атаки? Мне магию потратить не на что! На переднем крае просто нет для нее целей. Вскрыть подобную оборону ничего не стоит. Тут даже пулеметов негусто, не говоря уж о большем…

— А зачем они тут нужны, те пулеметы? — усмехнулся Виталий.

— Как зачем? А какой тогда смысл в подобной обороне? Только для наблюдения за противником и разведки?

— Примерно так. Плюс действия против вражеских диверсионных групп. Ну, и надо же как-то обозначить передний край… Тебе с этим вопросом лучше бы не ко мне обращаться, а к пехоте, но… ты правда не понимаешь?

— Пока нет, — покачал я головой, глядя на проплывающие внизу под моими ногами полупустые окопы. Пол у места стрелка-наблюдателя был прозрачный.

— Имперский танк, даже без киннеровских технологий, поражает прямой наводкой замеченное пулеметное гнездо с четырех километров. Чаще всего — первым выстрелом. Пулемет же эффективен лишь на расстоянии нескольких сотен метров. Кроме танков есть еще штурмовые дроны, управляемые ракеты, мины для минометов с корректируемой в полете траекторией. Будь здесь пулеметов в десять раз больше или замаскированные артиллерийские батареи, думаешь, они бы долго прожили? Не больше минуты с момента обнаружения, а то и еще меньше. Достанут и на дне окопа, и в ДОТе, управляемых и спецбоеприпасов хватает. В случае серьезной атаки первая линия обороны обречена. Она просто не успеет толком вступить в бой.

— Вот оно как? — задумался я. — Получается, на самой линии фронта нет достойной цели, чтобы на нее потрать что-то стоящее, вроде «Точки — У». Не по землянке же с отделением бойцов ракету запускать?

— Какую ракету? «Точка-У»? Не слышал никогда о таких…

— Неважно, — отмахнулся я, продолжая размышлять. — А я, получается, вроде той ракеты — магии полно, а врезать ей не по кому, все равно, что палить из пушки по муравьям. Ну, хорошо, допустим. Но ведь мы и второй толковой линии обороны не видели. Так, окопчики… Тот же тридцать седьмой полк ракетной и самоходной артиллерии размазан по роще на десятки гектар, и то, похоже он там далеко не весь! Где сконцентрирован враг?

— Нигде, — пожал плечами пилот. — И везде. Это центральный фронт, тут просторно. Рощицы, поля. Места много. Если по научному — то перед нами мобильная «вязкая» оборона с центрами кристаллизации сопротивления. Такая у Альянса сейчас доминирующая концепция. У нас, кстати, есть похожее понятие «боевого роя». Ты разве о этом не слышал, маг?

— Не довелось. Слушай, объясни мне попроще, как будто я в Империю с месяц назад приехал и ничего толком не знаю, лишь по верхам нахватался.

— Гм…, - с интересом посмотрел на меня Виталий. — Даже так?! Странный ты тип, Ваня, очень странный… Но, впрочем, уже неважно. Смотри, маг, — мы, атакуя, неизбежно засвечиваем свои силы, прорывая первую и вторую линию обороны Альянса. И нас начинают обрабатывать. С воздуха, дальней артиллерией, ракетами, беспилотниками. Параллельно начинаются стычки с мобильными группами противника, действующими по принципу «ударил-отбежал». Оборона «джонов» насыщена объединенными в одну боевую сеть моторизованными подразделениями минимум километров на тридцать вглубь. Имперские атакующие группы идут вперед, крушат сопротивление, но все больше начинают напоминать медведя, обвешанного со всех сторон вцепившимися собаками. И, как только где-то кто-то дает слабину и теряет темп, «джоны» посылают в эту точку дополнительные силы. Этот момент называется проявлением центров кристаллизации активной обороны, мест, где «вязкая» оборона становится «твердой». В итоге наступление выдыхается и тут же из точек «кристаллизации» начинаются усиливающиеся контратаки, обычно под основание наступающего клина. Атакующая имперская группировка рассекается, окружается, и…

— И в этот момент Имперское командование вводит резервы, — продолжил я. — Или наносит новый удар в другом месте. В то время как «джоны» уже связаны боями. В итоге уже их дробят на фрагменты, атакующая группировка прорывается вперед, на оперативный простор, а оставшийся позади «слоеный пирог», потихоньку зачищается второй волной наступающих.

— Если она есть, эта вторая волна, — поморщился пилот. — В начале войны, когда у нас с ресурсами было все нормально, так и происходило. Мы несли потери, но неизменно побеждали. А сейчас — нет. Качество у имперской техники лучше и бойцы у нас отличные, лоб в лоб «джоны» проигрывают. Но «джонов» всегда больше, и внаступлении и в обороне, обычно втрое-вчетверо. А сердца у спрута, которое можно пробить одним ударом, еще поди найди. У «джонов» весьма неплохая информационная и управляющая боевая сеть, надо отдать им должное. Отличные специалисты делали.

— Откуда специалисты? — скептически поинтересовался я. — Из принесших олландж и покаявшихся?

— Из них. Кому еще воевать и ставить производство? Сначала людей лишили прав и собственности, а затем некоторым маленько дали вздохнуть. Особенно тем, кто запишется к «джонам» в военспецы и на фронт. Те, «белые» кто это сделал, вроде уже не совсем плохие и не такая виноватая перед всем человечеством и планетой цисгендерная шваль, как все остальные. Коучей над ними поставили, следить за правильностью «развития и мышления». У них же идеология — «белый» может стать внутренне «небелым», если изживет из себя неправильные инстинкты и белый образ мыслей, служа Альянсу. А «небелый» стать внутренне «белым» — если пойдет в разрез с генеральной линией. И ничего, воюют, на фронте у «джонов» полный интернационал. Куда людям деваться?

— К нам сбежать.

— И такое бывает, — кивнул летчик. — Раньше, так вообще очень часто. Техасский добровольческий корпус до сих пор на юге воюет, так же как и батальоны «конфедератов». «Русских джонов» в Альянсе боятся как огня. Эти ребята пощады не дают и не просят. Но вообще-то за переход на нашу сторону в Альянсе кровных родственников и «социальных партнеров» предателей репрессируют поголовно, да и мозги у многих идеологией искупления белого греха и прочей левизной промыты до распрямления всех извилин. Поверь, в Альянсе есть нужные специалисты и методики обработки мозгов. Я в концлагере всякого повидал. После месячного курса «перевоспитания», карцера, голода, побоев и «психологических тренингов» на тему белой вины и ее искупления, некоторые пленные были готовы сапоги надсмотрщикам лизать и признать себя хоть кем… хоть трансгендером, хоть бабочкой. И все это искренне, заметь, маг! Возьми голодного и ослабленного человека, не давай ему выспаться и согреться, заставь его часами под руководством военкоуча орать рэп под их музыку и долби его, что он перед всеми виноват. А а затем накорми вволю сладким, дай чуток отдохнуть и объясни, что его, несмотря на все его тяжкие грехи, в концлагере его любят, желают ему добра и готовы помочь исправиться — и он поневоле «поплывет». Я своего лагерного коуча до сих пор помню — редкая была гнида, но специалист хороший!