Андрей Храмцов - Новый старый 1978-й. Книга девятая

— И что мне теперь с ними делать? — с грустью в голосе спросил он.

— Да прячьте, где хотите, — ответил я и махнул рукой. — Я вам показал, что я многое знаю. Если будете хорошо работать, я вам помогу их положить в английский банк.

В этот момент Сан Саныч стал самым счастливым человеком на свете. Я понял, что он никаким банкам, в смысле финансовых организаций, не доверяет. Ему по сердцу обычные металлические банки, зарытые в земле или спрятанные в кирпичной стене. Да и фиг с ним. Зато он теперь будет работать за двоих. Что мне и было нужно добиться от него.

— Тогда у меня всё, — закончил я наше совещание, так как в коридоре послышались многочисленные шаги, которые означали приход бригады следователей по особо важным делам КГБ. — Идите и работайте. Да, вечером вынесете отсюда этот допотопный шкаф и отправьте его на склад. Он мне не нужен и места много занимает.

Счастливый Сан Саныч сказал, что всё сделает, и, выходя и моего кабинета, нос к носу столкнулся с людьми с суровыми лицами, представляющими карающий меч революции. Но он ничего уже не боялся, так как получил от меня индульгенцию или отпущение всех прошлых грехов.

А следователи пришли доложить, что они прибыли за подозреваемыми и спросить, проводить ли им обыски на их рабочих местах.

— Не надо, — сказал я. — Там ничего нет. Забирайте их прямо с рабочих мест и посылайте людей по адресам, указанным в списке Юрия Владимировича.

Козырнув, они пошли наводить ужас на партийных коррупционеров и мздоимцев. А мне Валерия Сергеевна по селектору сообщила, что ко мне пришёл Ситников.

— Да, твой кабинет поболее, чем у меня будет, — сказал он, вместо приветствия.

— А вам, Василий Романович, подавай только большие кабинеты? — я с улыбкой встретил своего нового зама по идеологии.

— Для меня особой разницы нет. А что наши люди здесь делают?

— Я тут кадровую чистку устроил. Позвонил Андропову и он прислал следователей. У пятерых замов Суслова валютная статья, а двоим придётся зелёнкой лоб намазать.

— Да, заматерел ты. Я так понимаю, что мне надо сначала заявление в кадры писать?

— У моего секретаря спросите.

— Я Панкова уже ввёл в курс дела. Ему было жалко меня отпускать, но раз сам Брежнев одобрил мою кандидатуру, то деваться ему было некуда.

Я нажал кнопку селектора и вызвал Валерию Сергеевну. Когда она вошла, то я их представил друг другу.

— Василий Романович, — сказала моя секретарша, — заявление можете передать мне. Я его в кадры сама отправлю.

— Спасибо. А кабинет какой мне выделяете?

— Андрей Юрьевич, я так поняла, что обводились пять кабинетов? Они все на этом же этаже. Выбирать будете?

— Буду. Я старый и привередливый бюрократ.

— Потом, Василий Романович, заходите ко мне по интересующему вас вопросу.

— Тогда я особо задерживаться не буду.

Вот так, раньше я к Ситникову в кабинет заходил, а теперь он ко мне. Мои мысли прервал телефонный звонок. Это был Краснов.

— Чего звонил? — спросил он с ходу, так как мы утром с ним уже общались.

— Работу хочу тебе интересную предложить, — ответил я, зная, что Анатолия будет сложнее всех к себе переманить.

— Меня моя пока устраивает. Но мне интересно послушать, что ты предлагаешь.

И я ему выложил весь расклад. Окончательно уговорить я его смог только загранкомандировкой раз в квартал и талонами в 200-ю секцию ГУМа.

— Тогда оформляй, пока, документы у себя в редакции музыкальных программ «Маяка», а завтра с утра выйдешь в ЦК на работу.

Уф, еле уговорил. У Краснова тоже место тёплое, но здесь теплее. Тут статус выше и дополнительные блага лучше. Одному заграничные командировки нужны, другому здоровье, а третьего просто взял и от расстрела спас. Теперь я сам могу командировки зарубеж выписывать. По сути, у меня своей команды-то и нет. У меня есть только несколько сотен моих фанатов во главе с Димкой. Это, конечно, сила, но здесь и сейчас они мне не помощники. Вот лет через пять-семь уже можно будет говорить о том, что у меня кадровый голод полностью ликвидирован.

Как раз вернулся Ситников. Он выбрал один из пяти освободившихся кабинетов. Судя по его довольному лицу, тот ему очень понравился.

— Неплохо, — сказал он, садясь напротив моего стола. — я сегодня постараюсь вникнуть, в общих чертах, в делопроизводство и документооборот. Идеология — вещь не очень конкретная, но иногда, довольно, осязаемая. Я так понимаю, что мы пока никаких революционных действий совершать не будем?

— Правильно понимаете, Василий Романович, — ответил я. — В связи с партийной этикой и иерархией, вам придётся меня на людях называть по имени отчеству.

— Без проблем, Андрей Юрьевич. Лечением когда займёмся? А то у меня ноги сильно отекают.

— Отёк ног — это не отдельное заболевание. Это может быть как признак сердечной недостаточности, так и проблемы с почечной недостаточностью. Но судя по тому, что я вижу, это сосуды и сердце. Давайте я вас обследую.

Я заставил Ситникова повернуться ко мне спиной, чтобы не выдать себя своим зелёным свечением рук и приступил к диагностике. Да, у него тут целый букет. Даже не знаю, что первым лечить. Я пятнадцать минут усиленно работал, даже вспотел. Здесь, как с Андроповым, тянуть нельзя. Он мне нужен работоспособным, и чем раньше, тем лучше.

— На сегодня всё, — ответил я, стряхивая руки, чтобы сбросить отрицательную энергию. — Запустили вы себя, Василий Романович. Не меньше пары месяцев придётся над вами колдовать.

— Да я уже сейчас чувствую бодрость, — ответил он. — Спасибо огромное. Я, как буто бы, лет десять сбросил.

— Ну и отлично. Завтра ко мне придут двое. Одного вы знаете. Это Краснов.

— Правильно, что всех своих подтягиваешь. Теперь тебя будут рассматривать под микроскопом и оценивать твою работу по конечным результатам. А в твоё отсутствие будет работать команда. Кстати, кто в таких ситуациях будет здесь руководить?

— Вы, Василий Романович. Теперь вы мой первый зам. У вас опыт огромный, да и руководить вы умеете.

— Ох, непросто всё будет. Ты же теперь у нас получаешься «тяжеловес». К Брежневу в Кремль запросто захаживаешь. Но и копать под нас начнут, это к бабке не ходи.

— Я буду здесь иногда появляться. Но это только для вас. Если нужно будет связаться с Брежневым или Андроповым, я сам всё сделаю.

— Не прост ты стал. Я тут с Юрием Владимировичем разговаривал по телефону, так голос у него бодрым очень даже стал. Твоя работа?

— Моя, конечно. Но это разглашению не подлежит.

— Это понятно. Тогда я пошёл дальше свою секретаршу мучить. Пусть меня вводит в курс дела. Тут уже по зданию ЦК слухи курсируют, один другого страшнее.

— Пришлось Андропову пятерых сдать, вот и бояться сразу начали. Ладно, у меня ещё куча дел, а я не жрамши. Может пойдём, перекусим?