Владимир Мясоедов - Магия ЦИФРы

— Возраст большей части наших новых друзей находится в диапазоне между пятнадцатью и тридцатью годами вовсе не потому, что мы отбраковывали стариков и детей, — счел нужным добавить я, вспоминая, как одну за другой мы потрошили усадьбы самых богатых жителей города. И лица рабов, изможденных тяжелой работой и плохой кормежкой до такой степени, что справиться хотя бы вдвоем-втроем с одним жрущим от пуза хозяином для них вряд ли представлялось возможным. Да и относительной свободой передвижения пользовались только женщины, для которых беременность с последующими выкидышами являлась скорее правилом, чем исключением. А мужчин зачастую либо приковывали на длинную цепь у их рабочего места, чтобы они месяцами и годами могли передвигаться лишь в ограниченном радиусе как собаки, либо нарочно уродовали, подрезая сухожилия на ногах, чтобы едва-едва хромающие инвалиды не подались в бега и уж точно не имели шансов в бою против надсмотрщиков. — Просто детская и подростковая смертность среди беднейших следов населения составляла около восьмидесяти пяти процентов по причине хронического недоедания, побоев от вышестоящих членов общества и повальной антисанитарии. А вместо выплаты пенсий благородными рыцарями была предусмотрена слабо замаскированная эвтаназия в виде загонных охот на троллей, драконов и прочую крупную живность. Кто больше не мог трудиться на хозяина или самостоятельно платить налоги, те становились загонщиками, вернее групповой приманкой, крики которой и давали понять аристократам, где их дичь.

— Ну, надеюсь, ваши идеи с социализацией переселенцев и приобщением их к нашей культуре сработают, и мы не будем жалеть о том, что решили помочь почти четырем тысячам человек, — пробурчала Надежда. — Впрочем, должна отметить, прок от них тоже должен найтись. С собой эти беженцы пригнали стада коров и свиней, огромную отару коз, принесли клетки с домашней птицей. А значит, если они не передохнут сами и не окажутся сожраны динозаврами, то нам будет чем разнообразить свою диету, когда кончатся консервы.

— А еще они отлично умеют работать с натуральными материалами вроде шкур, костей и срубленных деревьев, поскольку ничего другого никогда и не видели. Вдобавок к домашним животным не забыли новые жители нашего города и саженцы плодовых кустарников с семенами для огородов. Освобожденные нами рабы или городская беднота по большей части как раз и занимались тем, что вели сельское хозяйство. Для тех, кто не знает, при полном отсутствии механизации это весьма тяжелый и грязный труд, — я вырос в деревне, но это не значит, что мне нравится ухаживать за животными или ползать по грядкам, выщипывая сорняки или поливая каждое растение из ковшика под корешок. Вот есть вкусные и натуральные продукты — совсем другое дело. — И думаю нам стоит сразу же подумать о том, как наладить оборону второго жилого квартала нашего города. Нагрузка в пару сотен бойцов, которые будут патрулировать периметр их стен, значительно сокращает количество сил, которые мы можем задействовать для других операций. Сразу же скажу драться эти люди если и могут, то только на ножах и кулаках. Может дубинами еще, вот только хрен редьки не слаще. Мы можем отдать им все захваченное снаряжение рыцарских пехотинцев и даже от себя всяких железяк добавить, однако если вдруг чего, то холодняком от кого-нибудь опаснее залетного птеродактиля не отмашешься.

— Ружья им давать нельзя категорически! Или магические посохи. Иначе из них же нас могут и приголубить, — тот час же среагировал один из ополченцев. — Я не для того выжил в долбанном апокалипсисе, чтобы меня в моем же доме прирезал какой-нибудь пьяный дикарь, возомнивший будто с пушкой он станет новым королем и будет жрать в три горла, запивая пивом в четыре, заодно наяривая наших женщин.

— Сказано немного грубовато, но в целом верно, — хмыкнула развалившаяся на парте Аня, одной рукой подперевшая себе голову, а другой накручивавшая на палец длинную прядь волос. — Учитывая, что в обществе, где они жили абсолютно нормальным было прийти посмотреть на публичную казнь вместе с детьми, то их нравы могут представлять для нас опасность. А опыт нашей Африки показывает, что привитие прогресса отнюдь не всегда меняет культуру общества, которое пытаются сделать лучше. Не будем спешить с тем, чтобы наделять переселенцев всеми правами полноценных членов нашего общества…Если только кто-нибудь из них делом не докажет, что действительно заслуживает абсолютного доверия.

— Предлагаю ввести систему гражданства, ну вроде как в древнем Риме, — внезапно предложил Денис, переглядываясь с сестрой. — Для переселенцев из иных миров, если они не обладают действительно полезными навыками вроде варки лечебных зелий или ковки особо прочных металлических изделий, занятие руководящих должностей, владение автоматическим и магическим оружием или частное предпринимательство разрешаются только после пяти лет службы в армии анклава. Альтернатива — удвоенный срок работы там, где это нужно Новокузьминску.

— Предложение выглядит вполне логичным, — идея мне в целом понравилась. — Поставим на стены квартала несколько самых массивных пушек, которые незаметно в карман не спрятать, да и с места на место без трактора особо не передвинешь. А сампопалы и посохи станем выдавать бойцам лишь на время боевых операций и тренировок. За пять лет измениться в нашей жизни может очень многое…К тому же, кто отслужит такой срок без серьезных залетов, тот докажет наличие у себя кое-каких мозгов, а значит меньше риски, что такие солдаты решат устроить бучу или сбегут с оружием в другие миры, чтобы там стать главарями банд.

— Поддерживаю, — рубанул воздух Мирохин. — А если к нам пожелают переселиться из какого-нибудь Катманду, то им поставить в целом те же условия, но не запрещать оружие, да и сроки сделать раз в пять меньше, так как не надо будет учиться жить в нормальном обществе.

— А не взбрыкнут люди от такой обязаловки? — Поинтересовался Егор, массируя себе живот прямо сквозь одежду. Рана полученная командиром разведчиков вроде как и заросла, однако фантомные боли мужчину видимо до сих пор мучали. — Мы им обещали свободу, а тут либо совать голову в пасть каким-нибудь динозаврам, либо опять пахать весь день на чужого дядю.

— Что для вас адский труд и жалкое существование в невыносимых условиях, то другим короткий день и роскошь на грани неприличия. Я знаю о чем говорю, я до Конца Света нелегально на стройке работал, — ответил ему еще один из ополченцев, в чьей речи прослеживался отчетливый акцент. — Питание самыми дешевыми продуктами, мизерная зарплата и проживание в вагончике вместе с десятком таких же бедолаг даже без телевизора отпугивало всех русских, но мне было нормально. После кишлака, где нет ни денег, ни лекарств, ни перспектив, такая жизнь казалась почти раем. А у них все было еще хуже, чем у меня на родине. Намного хуже.