Андрей Земляной - Победитель 2

Выигрыш серого рысака по кличке Ветерок, готовился долго. Ветерок сначала проиграл всё что можно и всё что нельзя, несмотря на то, что был в общем неплохой лошадью орловской породы с конезавода князя Шереметьева.

Естественно никто на Ветерка уже не ставил, и когда в шестом забеге, Николай увидел, что служитель выставил табличку с надписью Ветерок, дождался пока основная масса сделает ставки, подошёл к кассе.

– На Ветерка какие ставки?

– Двадцать к одному, но, не рекомендую. – Кассир покачал головой. – Запалили жеребчика – то.

– Рискну. – Николай кивнул, качнув роскошные вислые усы, и приподняв котелок вытер лоб большим клетчатым платком. – Пять тысяч рублёв! – И шлёпнул о стойку кассы толстый кожаный бумажник битком набитый деньгами.

– Э… я не могу, заблеял кассир, и когда Николай склонился к окошку, и грозно спросил: – Мне позвать инспектора? – Тут же принял деньги, и выдал квитанцию.

Директор ипподрома Василий Павлович Гинзбург, тучный низкорослый мужчина, из крещёных евреев, очень не любил беспорядок. В его кабинете всегда царила идеальная чистота, за соблюдением которой следили целых две работницы, бесконечно протирая все едва влажными тряпками, смоченными в слабом растворе цветочной воды.

А ещё предметом гордости и постоянной заботы директора была стена, увешанная вымпелами, наградами и полочками с кубками выигранными лошадьми ипподрома на разных бегах, в том числе и сверхпрестижных Лондонских, Парижских и Берлинских, и забота о чистоте кубков и грамот под стеклом, целиком ложилась на двух молодых девиц в светло-голубых платьях, белых передничках и белых шёлковых чулочках.

Сам же Василий Павлович, предпочитал летом костюмы нежного кремового цвета мастера Розенталя, и туфли на толстой резиновой подошве, от фабрики Треугольник, обладавшие замечательным беззвучным ходом.

Когда в кабинет ворвался старший кассир Егоров, Василий Павлович как раз поправлял призовой вымпел от корпорации коннозаводчиков Франции, который отчего-то сбился набок.

– Ну, чего тебе Егоров? – Не глядя спросил директор, оглянулся на кассира и поразился в каком виде находился его подчиненный. Галстук сбит набок, рубашка выдернулась из брюк, а воротник пиджака стоял торчком, видимо от того что надели его впопыхах.

– Так это, Василий Павлович, поставили –то на Ветерка…

– Много что ли поставили?

– Так пять тыщь. – С расширенными от ужаса глазами и шёпотом ответил кассир, словно боясь, что его подслушают. – А выдача-то за него один к двадцати!

– Не мог что-ли потянуть время? – Недовольно произнёс директор.

– Так инспектор же, вот он стоял. – Жалобно заскулил кассир. – А Никанор Ипатьевич, очинно строгий. Вона Кукушкина – то выгнали! А мне никак нельзя без работы, Василий Павлович. У меня и квартира и детки, и жена вон опять на сносях и дрова не запасены…

– Да, сто тысяч выдать, это тебе не баран чихнул. – Директор ипподрома задумался, и приняв решение, кивнул. – Значит так. Как придёт за деньгами, помурыжь его. Ну там деньги пару раз пересчитай, упакуй как-нибудь, да не вздумай обсчитать или ещё чего удумать. Сгною! Понял? – Василий Павлович одним движением прихватил кассира за лацканы и тряханул так, что голова у него закачалась словно у китайского болванчика.

– Всё сделаю, – Егоров истово закивал и преданно посмотрел в глаза директору. – Раньше, чем через пятнадцать минут не уйдёт.

– Ну вот и славно. – Директор кивнул. – Иди. И приведи себя в порядок. Не старший кассир, а вахлак какой-то прости господи.

Ветерок ожидаемо пришёл первым, и с чувством глубокого удовлетворения Николай пришёл в кассу, получать выигрыш. Как ни странно, кассир был учтив и пересчитав раз пять пачку ассигнаций был даже так любезен, что упаковал денежный кирпич в плотную бумагу.

Наняв за рубль пролётку с говорливым кучером, Николай спокойно уселся на скамейку, и с отрешённым лицом качнул головой.

-Трогай любезный. В банк Меньшикова.

– Домчим в лучшем виде, господин хороший. С нашим почтением.

Крепкая лошадка резво взяла ход, и Николай откинулся на спинку в ожидании.

Ждать долго не пришлось. Стоило повозке свернуть в прикрытый деревьями тупик между домами, как справа и слева притиснулись два мужичка в чёрных пиджаках и серых косоворотках, и один из них достал револьвер, и цапнув пакет с деньгами потянул на себя.

С хрустом словно лангуста наколов на лезвие кинжала того, кто был справа, и толкнув вперёд чтобы тот упал в проход, левой рукой отвёл ствол револьвера от себя и одним движением вывернул оружие из кисти налётчика, добавив рукоятью кинжала в висок, чтобы тот не слишком шумел, и упёр ствол в спину извозчику.

– Стой любезный. Приехали.

– Вы чего это, господин хороший, – Кучер рыскнув глазами по сторонам, уставился на Николая. – Нешто я вас грабил-то? – Но актёром был никудышным. Всё, в нём выдавало главаря, и даже то, как тот шевельнул левой рукой проверяя насколько правильно расположена рукоять пистолета под пиджаком.

– Смотри. – Николай улыбнулся. – Если ты ничего не знаешь, я тебя прямо тут кончаю. Мне свидетели не нужны. А разговорю вот этого. – Николай пнул кончиком туфли лежащего под ногами бандита. – Как думаешь, ежели он увидит тебя с простреленной башкой, разговорится?

– Ты каковских будешь? – бросил извозчик, понемногу продвигая руку к левому боку.

– Да ты дурак, братец. – Николай покачал головой. – Думаешь я буду тут с тобой беседу устраивать, или упаси тебя господь, перестрелку? Правую руку-то убери, да левой рукой, аккуратно мне свой пистоль подай. Да не торопись. А то я ужас как не люблю резких движений. – Николай принял оружие, короткоствольный револьвер фабрики Браунинга, и спрятал в карман пиджака. – Не по чину тебе знать мою масть, фуфлыга. Так что правь-ка к своему пахану, да без глупостей. Посмотрим во что он твою жизнь и жизнь этих дурачков ценит, и сколько даст, за моё беспокойство.

Это бандит понимал. Сунутся к козырному да получить в ответ красненьким, дело обычное. Ну и рассчитаться за беспокойство, тоже в порядке вещей. Не на фраера дешёвого ведь наскочили. Так что кучер сноровисто развернул повозку, и наддав лошадёнке по крупу, погнал в объезд главного здания ипподрома к неприметной дверце, откуда можно было попасть в служебные помещения.

Когда в кабинет директора, в сопровождении одного из прикормленных бандитов, вошёл незнакомый широкоплечий мужчина высокого роста, Василий Павлович Гинзбург сначала потерялся, но быстро взяв себя в руки жестом отпустил варнака, а гостю предложил сесть.

– Чему обязан?

– Гурий Семёнович Грушин. – Отрекомендовался мужчина, и положив револьвер на стол, достал из кармана визитницу выщелкнул верхнюю картонку на которой значилось «Мастер-механик паровых и прочих машин» и протянул Гинзбургу. – Произошёл у меня забавный случай в вашем заведении. Выиграл я неплохую сумму, и получил её без задержки, но вот дорогой попытались её у меня отнять. – Посетитель лучезарно посмотрел на директора, и вздохнул. – Ну никакого прохода не стало от бандитов. Пришлось одного на перо посадить, второго так уронить, а вот с третьим провести воспитательную беседу. И знаете, что поведал мне сей недостойный сын своих родителей? – Говорит мол вы у него начальник и с вас нужно спрашивать убыток да потраву.