Владимир Бабкин - Император мира

В общем, ситуация в Европе становилась все более запутанной и непредсказуемой. Меня же все больше терзали сомнения в том, правильно ли мы и, в первую очередь, я, поступили, решив признать Петена и ввязавшись в авантюру с претензией на трон герцога де Гиза. Да, с одной стороны, это давало определенные перспективы, но только при удачном стечении обстоятельств. Если же все пойдет так, как случается обычно, то русские войска и Россия, как таковая, окажутся вовлечены в гражданскую войну во Франции, а это чревато не только людскими потерями, но и непредсказуемыми последствиями, как для международной политики, так и для ситуации внутри самой Российской Империи.

Первые капли дождя упали на мою голову.

— Государь! Не изволите ли в дом?

Это Евстратий. Как всегда, появился из мрака бесшумно, словно привидение или вампир какой, прости Господи. Впрочем, он по сути такой и есть — незаметный, неприметный и очень опасный для окружающих.

— Да, Евстратий, пожалуй. И организуй мне чаю в кабинет. Я еще поработаю.

ФРАНЦИЯ. МАРСЕЛЬСКАЯ КОММУНА. ЛЕ МАРТИНЕ. 12 (25 мая) 1917 года.

— Ваше превосходительство! Прибыла авангардная разведка!

Генерал Марушевский обернулся к адъютанту.

— Давай их сюда!

Тут козырнул и испарился выполнять приказание. Через пару минут появился командир разведроты штабс-капитан Ермолаев.

— Ваше превосходительство! Встретили итальянскую колонну с охранением. В грузовых автомобилях пайки итальянской армии, отправленные для нас по распоряжению из Рима.

— Прекрасно. Владимир Станиславович, будьте добры распорядиться, чтобы немедля была выставлена дополнительная охрана и начат прием груза. В первую очередь выдавать раненым, больным и ослабленным переходом. Остальным, как получится по остаткам. В крайнем случае потерпим, до Италии всего один дневной переход остался.

— Слушаюсь, ваше превосходительство. Сию минуту распоряжусь.

Полковник Нарбут козырнул о отправился отдавать соответствующие приказы. Сам же генерал Марушевский продолжил свой путь в колонне 3-ей Особой пехотной бригады. Вот уже почти три недели держали путь через Францию части Русского Экспедиционного корпуса и нельзя этот переход назвать легким. Впрочем, маршем по вражеской местности он так же не являлся, хотя отношение французов к проходящим русским частям трудно было назвать дружелюбным. После настоящих боев под Реймсом, когда по приказу генерала Нивеля французская армия попыталась разоружить и интернировать русские бригады, части РЭК были официально объявлены мятежными, а сама Россия была обвинена в предательстве. И если бы не катастрофа при наступлении генерала Нивеля и последовавшие за ней потрясения, то вряд ли генералу Марушевскому и его солдатам позволили бы вот так маршировать. Но ситуация изменилась, причем изменилась дважды, когда сначала им разрешили покинуть Францию, правда при этом отказавшись предоставить транспорт, а потом опять вдруг ветер международной политики изменился и русские войска оказались желанными гостями в Орлеане.

Марушевский покачал головой в ответ своим мыслям. Да, не позавидуешь генералу Лохвицкому, которому сейчас предстояло во главе 1-й Особой пехотной бригады возвращаться в центр Франции для последующего «парадного марша на Париж». И генерал был в глубине души рад тому обстоятельству, что такой приказ получил не он сам и не его бригада. Впрочем, тут случая никакого не было, просто бригада Лохвицкого была ближе к Орлеану. Хотя, следует признать, что в обратный путь «счастливчики Лохвицкого» отправятся в вагонах, а бригаде самого Марушевского пришлось топать пешком до самой итальянской границы.

Появление колонны с продовольствием весьма порадовало генерала. Нельзя сказать, что русские солдаты совсем уж голодали в пути, все же всякое местное начальство старалось что-то выдать, надеясь поскорее избавиться от тысяч вооруженных российских солдат, которые шли через их территорию. Разумеется, выдавали не от щедрот душевных и не от любви к бывшим союзникам, а обоснованно полагая, что если русским не выдать продовольствие, то они вполне могут взять и сами. И тогда никто не мог спрогнозировать во что это все выльется.

Хотя, следует отметить, с продовольствием во Франции действительно было плохо и с каждым днем становилось все хуже. Даже в богатых южных провинциях новые революционные власти были вынуждены распорядиться закрыть границу с Швейцарией и запретить всякий вывоз продовольствия из Франции, что немедленно вызвало серьезные волнения уже в самой Швейцарии, поскольку тем самым был перекрыт главный канал поставок в страну и тень возможного голода встала в полный рост.

Шли русские войска. Хмуро провожали взглядами простые французы проходящие колонны солдат РЭК, и лишь самые отчаянные сорвиголовы рисковали что-то крикнуть им вслед.

ИТАЛИЯ. 13 (26 мая) 1917 года.

— И как вам новость о возможной Второй Реставрации, Ваше Высочество?

Генерал отнял от глаз бинокль и пожал плечами.

— Думаю, князь, как и всякий монархист, я должен приветствовать такие желания. Тем более, что Франция мне не безразлична, как вы понимаете. Я не думаю, что республиканское правление принесло французскому народу много блага. Все великое в истории страны совершалось при монархии, кто бы не сидел при этом на троне.

— А то, что на трон вернутся Бурбоны?

— Что ж, права Орлеанской ветви хоть и оспариваются испанскими Бурбонами, но объективно именно они сейчас наиболее влиятельны во Франции, а значит и более сильны в своих претензиях на трон. Династия же Бонапартов, увы, слаба сейчас. Так что, выбор невелик.

— А вы сами?

— Я? Я — генерал-адъютант Его Императорского Величества Михаила Александровича и верен данной мной присяге моему Государю.

С этими словами Луи Наполеон Жозеф Жером Бонапарт, принц Французской Империи, представитель французского Императорского Дома Бонапартов и генерал-лейтенант Русской Императорской армии вновь поднял бинокль.

Волконский знал, что принц ничуть не рисуется. Ему вспомнилась история с визитом в Россию тогдашнего президента Франции. Тогда, многие сомневались, что представитель Династии Бонапартов станет приветствовать главу республиканского государства. Но принц, командовавший в то время Лейб-Гвардии Уланским Ея Императорского Величества полком, тогда четко обозначил свое видение ситуации. «Я — офицер, командующий российскими войсками, — заявил тогда он, — и мой долг требует, чтобы я приветствовал президента Французской Республики. Я поступлю, как поступил бы любой другой русский офицер». И приветствовал, наступив на горло личному отношению к тем, кто сверг его Династию с трона.