Кирилл Ситников - Керины сказки

– Не начинай…

– Я НЕ НАЧИНАЮ! Я ПРОДОЛЖАЮ! В КВАРТИРЕ УБЕРИ – Я, ТВОЕГО СЫНА ОДЕНЬ – Я, ПРИГОТОВЬ – Я! А ТЫ ПРИШЁЛ И НА ДИВАН!

– А ничо, что я работаю до утра…

– ААААА, ТЫ МНЕ ЭТО В УКОР СТАВИШЬ?! НУ СПАССССИБО, КОЛЯ! Я ПОНЯЛА. БОЛЬШЕ НИЧЕГО МНЕ НЕ НАДО! НИ ЕДЫ, НИ ПОДАРКОВ, НИЧЕГО!

– Ну всё-всё, давай дома погово…

– НЕ НАДО МНЕ ТУТА РОТ ЗАКРЫВАТЬ! Девушка… – увестистая, убрав Капс, обратилась к Харитоновой, которая за последние двадцать минут окончательно ошалела и размечталась о суициде. – А давайте мы заплатим… чутка по-другому?

– В смысле «по-другому»? – поинтересовалась продавщица. Усатый, по-видимому, о чём-то догадался и стал опасливо озираться по сторонам.

– У-ку-сом… – вкрадчиво пропела увесистая.

– Свет, не надо… Нам же нельзя вот так вот… без разрешения… – прошептал усатый и тем самым дистанционно врубил Капс на жене.

– ЭТО КТО ЭТО ПРО ЗАКОНЫ ТУТ ВСПОМНИЛ?! ДУМАЕШЬ, Я НЕ ЗНАЮ, ШТО ТЫ КАССИРШУ В «МАГНИТЕ» ЗА ДВА ПИВА УКУСИЛ?!

– Когда это?!

– ХВАТИТ БРЕХАТЬ! ОНА ПОТОМ ТРИ НОЧИ ЗИНЕ В ОКНА БИЛАСЬ! Я ВИДЕЛА, И ПРИКУС ТВОЙ! СТОЙ И ЗАТКНИСЬ! Сушьте, девушка – у тебя будет вечная жизнь. Вечная! За вот эту кровать! Ты подумай. А?

– Мама, я хочу пить!

– Щас попьёшь тётю, сына.

Харитонова подумала. Предложение было интересное, даже с учётом того, что она будет вечно должна Арутюняну 20.700. Сердце подсказывало «хватай!», но магдачно-евросетишное прошлое осторожно спросило устами продавщицы:

– И в чём подвох?

– Нету никакого подвоха, што ты! Ты будешь как мы!

– Прям вот как вы? Один в один?

– Ага!

Харитонова расправила плечи и посмотрела на них всех так бесстрашно, будто за её спиной стояли полчища голодных до побед Блэйдов:

– С ВАС! ДВАДЦАТЬ! ТЫСЯЧ! СЕМЬСОТ! РУБЛЕЙ! ОПЛАТА КАРТОЙ?

«Почему я такая дура» – вбила Лемтюгова в поисковик риторический вопрос и нажала «Найти». Оказалось, что этот вопрос волновал очень многих, но ответа на него интернет не давал. Лемтюгова закрыла ноут и ещё раз проверила сообщения в телефоне. Все 397 штук были даже не доставлены. Значит, он её заблокировал. Значит, её Мась ушёл навсегда. И уже не её. Лемтюгова откинулась к стене и оглядела пустую безмасечную квартиру.

Они вместе её купили. На дальних ****ях, на последнем этаже старой панельной многоэтажки, с какими-то алкашами вокруг. Но зато свою. Это было правильным решением, сказал тогда Мась. Потом на отложенные деньги они сделали киргизами ремонт. С ним можно было подождать, конечно, и сгонять в кои-то веки на Шри-Ланку, но Мась сказал, что это будет неправильно. Тем более, на Шри-Ланку лучше лететь не в сезон, когда отели и перелёты дешевле. Мась был голова.

А она – дура. Надо же было так вляпаться – поцеловать на корпоративе коллегу Ремчука. Ну блин, даже не взасос. Настроение, эйфория, шарики, пляс под шальную императрицу. Как-то само собой – чмок и всё. Но это сфотографировал коллега Плюсов. Запостила коллега Веремко. Лайкнул Петрушевич. Увидел Мась. ****ые шесть рукопожатий.

– Это неправильно. – сказал Мась, собрал свои рубашки, гантели, любимую кружку и свалил. Что гантели унёс – это хорошо. Опять будут целыми мизинцы на ногах. А что сам ушёл – плохо. Мизинцы педикюрить больше не для кого.

За стеной послышался шум. Видимо, алкаши получили инвалидное пособие, подумала Лемтюгова и потянулась к наушникам. Но шум был не алкоголическим. Он не складывался из ссоры, Лепса и поговорок о промежутках между первой и второй. Скорее, это был свист приближающейся мины. Лемтюгова оглянулась – дурацкий рисунок на обоях (выбранных Мааааасем!!!) почему-то мерцал ярко-оранжевым светом. Свист уже закладывал уши. Лемтюгова предусмотрительно шмыгнула в угол. Стена стала полупрозрачной, и из неё влетело что-то железное, со звонким бряцанием грохнулось на пол и тут же вскочило на железные ноги. От него отделилась круглая плоская железяка и покатилась к Лемтюговой, у прижатых ног которой рухнула плашмя. На железяке был выгравирован зажмурившийся лев.

– И это всё, что ты можешь, ублюдина зелёная?! – вскричало что-то на железных ногах, лихорадочно тыкая в стену длинным копьём. В полумраке комнаты Лемтюгова разглядела это что-то – напоминающее робота, неправильно сваренного из всего, что нашли на свалке: грязное, помятое и поцарапанное.

– Ну хватит уже! – крикнуло копьё. – Ты в стенку молотишь, малахольный!!

– Действительно… – ответило железное существо и подняло забрало, обнажив человеческие глаза и часть поломанного носа. – А где это мы, собственно?

Существо осмотрелось и стремительно поскрежетало в сторону окна.

– Окно! Ааааа!!! Мы наверху башни!! Бля, а где щит. Щииииит!!

– Я здесь! – лев на щите приоткрыл один глаз и уставился на Лемтюгову. – Командир, здесь какая-то женщина!

– Да ладно! – обрадовался «командир». – Ёпта, мы в чертогах! Вы где, мадам? А вижу. – Он перешёл на пафос – Это… Позволь представиться, о лунноликая… ээээ…

– Бругильда, болван. – подсказало копьё.

– …Да. Бруги… – железный всмотрелся в испуганное лицо Лемтюговой. – Ты не Бругильда. Не понял. Вы кто, женщина?

– Лемтюгова. – пролепетала та. Существо сняло шлем, под которым была косматая макушка, плавно переходящая в редкую нечёсаную бородёнку. Это был определенно человек. Который протянул руку.

– Рыцарь Пизюк, здаров. Ты прислуга? А принцесса где? В палатах дрыхнет? Иди буди её, мажьте морды и за мной.

– Я не прислуга! И нет тут никаких принцесс! – слабо огрызнулась Лемтюгова и включила свет. Это произвело эффект. Рыцарь с копьём и щитом оглянулись вокруг.

– Где мы вообще?! – вопросил Пизюк в потолок. – Так. Кто что помнит? Потому что меня подвырубило чутка, когда это пидор хвостом вдарил.

– Я помню, как мы летели по какому-то яркому тоннелю. – сказал щит.

– Ну какому тоннелю! – ответило копьё. – Это была как… как пещера типа.

– Я так и сказал! В пещерах тоннелей не бывает, что ли?

– Вот откуда там яркие тоннели, позволь спросить, умник?!

– Если расставить факелы, например, или выход из пещеры вверх, то в солнечную погоду…

– ДА КТО ВЫ ВСЕ ТАКИЕ?! – оборвала научную копье-щитовую дискуссию Лемтюгова.

– Я ж говорю – я рыцарь, подошёл к башне, как положено, а эта падла пернатая сверху, понимаешь, неожиданно так…

– Ага, нападение крылатого чувака сверху это конечно неожиданно.

– Мля! Копьё! Почему ты меня перебиваешь постоянно, я не пойму?! Откуда эта черта уёбищная? Как только я начинаю что-то рассказывать, тебе вот всегда надо вставить…

– Можно не сбиваться? – попросила Лемтюгова.

– Да, извини. Я лучше нарисую. Смотри, вот башня…

– Вы царапаете копьём ламинат! – вскрикнула Лемтюгова. Но затем вспомнила, как Мась кропотливо его укладывал, и добавила, – но продолжайте.