Софья Непейвода - Обучение. Записки химеры 2

Прогулка по улицам разбудила ностальгию о жизни в Белокермане. Там тоже было спокойно и чисто. Может, это вообще характерно для восточных стран? Невольно в голову закралась ещё одна мысль: а есть ли здесь, в Миртаре, что-то вроде тартарского института химеризма? Если рассуждать логично — должно быть. Всё-таки страна гигантская и вряд ли она хоть в чём-то захочет полностью зависеть от других — ведь тогда те смогут диктовать ей свою волю. А если здесь тоже изучают химер… то не сглупила ли я, поехав в Тартар? Впрочем, в любом случае поздно жалеть об ошибках прошлого.

Мы быстро разбрелись в разные стороны, и как-то само собой получилось, что я осталась наедине с Ликрием. Оглядевшись и подумав, решила всё-таки прояснить кое-какие вопросы, оставшиеся после просмотра шоу — их не хотелось поднимать при свидетелях.

— Ликрий, я спросить хотела, — обратилась к другу, помялась, но всё-таки продолжила. — Что представляет для тебя угрозу? В смысле — чего тебе стоит опасаться, от чего беречься?

Всё-таки, возможно, мы будем работать вместе — а значит, надо знать слабые стороны друг друга. После же просмотра записей мне начало казаться, что «слабых» сторон у Ликрия вообще не существует.

Мужчина окинул меня задумчивым взглядом, но ответил быстро.

— Из стандартных угроз — есть пределы показателей внешней среды, за которыми жизнь становится невозможной. Ещё — нехватка питательных веществ, но в этом случае обычно следует не гибель, а анабиоз, бессилие и замедление реакции.

Я кивнула — с первым очевидно (например, вряд ли даже Ликрий выживет в жидкой лаве), да и второе секретом уже не является. По крайней мере — для меня.

— Из разумных опасность исходит, в первую очередь, из-за слияния с Ри. Высокопоставленные арваны. Причём сейчас — не только самая верхушка, а все, кто умеет отдавать приказы… специфическим, арванским способом. Они могут очень быстро вывести меня из строя — либо придётся подчиняться, либо лишаться дееспособности. Кроме того, большой угрозой являются байлоги — тоже из-за воздействия на сознание Ри. И они тоже способны быстро меня обезвредить.

Лик немного помолчал и добавил:

— Если совсем точно, то приказы арванов на моё сознание не действуют вовсе, а вот байлогов я чувствую. Не в такой мере, как Ри, но сейчас они даже меня при желании способны выбить из нормального состояния. Хотя если под воздействие попадёт хотя бы один из нас — то этого уже достаточно.

— Только байлоги и арваны?

— Не только, — улыбнулся друг. — Но в прошлой жизни они мне почти не угрожали, в отличие от нынешней. Есть ещё много угроз — но они не являются специфическими и могут квалифицироваться как активное изменение внешней среды.

— То есть для тебя химеризм оказался невыгодным? В смысле — ты потерял в живучести, а не наоборот? — уточнила я.

— Приобрёл и очень многое, — заверил Лик. — Но приобрёл — в глобальном смысле. А вот к кое-каким мелочам, на которые раньше мог вовсе не обращать внимания, стал уязвим.

Я задумалась и слегка прикоснулась рукой к мягким, резной формы листьям куста, мимо которого проходила.

— Многие арваны умеют командовать?

— Меньшинство. Обычно — меньше, чем один из пятисот полноценных арванов. Этот народ хотя и вредный, но весьма разумный — поэтому много правителей им не требуется. Проблема была бы невелика, если бы не межвидовой конфликт, — пояснил друг. — И если бы не могло возникнуть ситуации, когда Ри придётся действовать против своих.

— То есть опять та же вечная проблема — байлоги, — фыркнула я, а потом серьёзно кивнула. — А что насчёт байлогов? Кто из них может тебя обезвредить? Что Эфисс или Асс могут — уже поняла.

— С этим видом гораздо хуже: все, без исключения.

— Даже Лисс? — удивилась я.

— Лисс — подросток. А обезвредить меня может даже ребёнок… только-только начавший осознавать себя. Иногда — вообще младенец. Более того, по информации от Ри, дети как раз опасней — у них влияние практически бесконтрольно и они не способны хотя бы частично его сдержать. Поэтому, хотя дети байлогов намного слабее взрослых, но на близком расстоянии — однозначно большая угроза. Поскольку взрослые могут пощадить… и, иногда, прислушаться к словам.

Да уж, сложная ситуация. Получается, эдакая абсолютная победа. Причём, насколько удалось понять, очень лёгкая.

— У всех арванов так?

— У всех, — подтвердил друг.

— А как же тогда Радий? Он же, вроде, вполне нормально общается с байлогами?

— Со взрослыми… или, по крайней мере, уже умеющими сдерживать себя, — уточнил Лик. — Но даже в этом случае ему приходится постоянно ходить на грани сумасшествия. Чем меньше расстояние между арваном и байлогом, чем сильнее или несдержанней последний — тем ближе эта грань и тем сильнее тянет за черту. Разум Радия крепок, стабилен, быстро восстанавливается… но это не отменяет того, что он уже многократно переступал допустимый предел. Причём иногда — сильно, до такой степени, что Радия приходилось изолировать.

Я посмотрела на друга — Лик не шутил. Впрочем, он никогда не показывал, что склонен к таким дурацким розыгрышам.

— Это действительно так серьёзно и страшно?

— Да. Очень. На уровне того, что мне пришлось пережить в подростковом возрасте. Для справки: все чиртерианы в это время проходят через стадию, напоминающую сильное сумасшествие, — подтвердил Лик. — А от байлогов постоянно веет безумием. Облаком безумия, которое так и норовит затянуть, проглотить… которое вызывает ужас, но, одновременно, некое животное притяжение — соблазн поддаться и раствориться. А это ещё страшнее, особенно когда понимаешь, какие будут последствия.

Мы помолчали.

— Если не учитывать межвидовые отношения, то это основная причина, по которой арваны избегают работать с байлогами. Потому что даже находится рядом, а уж тем более нормально соображать в присутствии этого народа… очень сложно.

— И поэтому арваны становятся такими раздражительными и несдержанными, — осенило меня. — Потому что почти все ресурсы, всю волю приходится тратить на то, чтобы сохранить себя. Из-за этого за остальным следить уже не получается.

— Ты права. Причём не всегда именно удаётся удержать от безумия — часто приходится цепляться, вытягивать себя из него. Ещё учти, что поле байлогов само по себе вызывает у меня очень сильные, а у Ри и вовсе непреодолимые эмоции.

На следующем перекрестке мы разошлись, но я ещё некоторое время думала над последним разговором. Байлоги не просто могут легко победить или обезвредить арванов. Наверняка для последних Лисс и его сородичи являются чуть ли не адом… воплощением самого страшного кошмара. Особенно учитывая, как много для арванов значит трезвость мышления и умение контролировать себя. Может, из-за этой особенности физиологии, пагубного влияния, и началась глобальная война? Но почему тогда Маджит пытается её остановить? И как вообще смогла выжить химера из байлога и арвана — ведь второй должен был спятить от постоянного присутствия первого? Хотя наверняка химеризм позволил как-то скомпенсировать «ауру ужаса и безумия» — иначе бы древтарский император погиб. И уж точно не достиг бы нынешнего положения.