Михаил Булыух - Крестопереносец

— Да, не, я имел ввиду… А… Ладно, вон, у нас целый барон есть, чтоб думать. А наше дело маленькое, приказы выполнять… ик… да корзинки плести… — Толстячек перевернул бутылку, потряс. Из нее на подставленную ладошку упала одинокая капелька. Пендаль ее аккуратно слизнул, а опустевшую тару бережно поставил на камушек.

— Ми-ми-ми!!!

— Ну, куда ж без этого…

…

Рыцарь лежал без чувств, обнимая каменный столб, а рана его все еще кровоточила.

Пани Рошек опустилась на колени у тела своего спасителя, профессионально пощупала пульс, приложила маленькое ушко к могучей груди, осмотрела глубокие, до самой кости, порезы… Поцокала языком.

— Oto dlaczego tak? Tylko trafi się normalny facet, raz umiera…

Приложила ладошки к ушам крестоносца, потерла, напряглась… Ничего не произошло. Э-эх… Герой совершенно точно собирался, прямо в самом ближайшем будущем, отдать концы.

Она тяжело вздохнула… Наклонилась ниже. Еще ниже. И еще.

Когда между их лицами оставалось лишь пара миллиметров, она выдохнула в его губы:

– Żyj…

И нежно поцеловала.

Роскошная шевелюра, совсем незаметно для глаза, но очень ощутимо для княжны укоротилась на толщину ее мизинца.

Константин открыл глаза. И ответил на поцелуй. Само собой. А кто бы не ответил.

Вытекло из Константина изрядно…

Если собрать всю кровь, что он сцедил на волосы и ту, в луже которой он сейчас валялся, получится нехилая такая бочка, литров на восемьдесят. Мечта донора-профессионала, живущего сдачей того-сего, или очень-очень голодного вампира.

Полбу, как истинный рыцарь, вылез из подвала первым, дабы убедиться, что непосредственной опасности в округе нет. Пускать вперед даму — вовсе не признак рыцарства, а напротив, осмотрительности. Так еще питекантропы и прочие троглодиты делали, мало ли, саблезубый тигр затаился неподалеку или чужой охотник яму-ловушку на дороге вырыл… С во-о-о-от таким вот колом на дне.

Пендаль увидел барона, моргнул обоими глазами и подумал, что, может, зря он на службу напросился к этому живодеру… Сначала вроде нормальным показался, ну заинтересовался женщиной — ясно. Да и, надо признать, не такой уж и стервой она была, о покойных или хорошо, или никак, мир ее праху…

В это время показалась еще более окровавленная Пани Рошек, и Пожопье выдохнул. С кем же они там дрались? Или… Корзинщик сглотнул. Или это владетельный барон на «Jus primae noctis» так скил дефлорации прокачал? А есть такой, интересно? И как профа называется? И толстячок первый раз в жизни засомневался в правильности выбора специализации Корзинщик.

— Ми-ми-ми-ми!!! Ми-ми-ми! — колобок, радостно подпрыгнув, стремительно подкатился к крестоносцу и стал что-то оживленно рассказывать. — Ми-ми! Ми-ми-ми!!! Аве Мали-и-и-ия!

— Oj, jaki ładny! Kto to jest?

Как ни странно, Константин в этот раз почти понял свою даму сердца. Ага, он уже назначил Данунашку на эту должность. А что… Симпатичная, родственников по мужской линии нет, а права на княжество, наоборот, есть. Нет, рыцарь вовсе не меркантильный и совсем не сволочь. Просто нужно думать не только о себе, но и о роде. А эта партия ничем не хуже Брунхильды Тамокской, а если при свете смотреть — то вообще намного лучше. А что до враждебных дворян, узурпировавших владения… Ну… На то он и рыцарь, чтобы вернуть почти уже свое.

— Я и сам не совсем уверен. Нужно его епископу показать, он разъяснит.

— Ми-ми?

— Ваша милость, он говорит, все имущество собрано, тут ему оставаться не хочется, спрашивает, когда будет завтрак, и кто эта шма… дева, — перевел Пендаль. Вопрос о завтраке его тоже волновал.

— Какое имущество?

— Лут.

— Что за лут?

Пожопье завис. Рыцарь что, прикалывается? И как реагировать? Объяснять? Ну… ладно… пусть лучше посмеется над бестолковым корзинщиком, не понимающим шуток, чем по лбу даст, если слуга на прямо поставленный вопрос не ответит.

— Лут — это все, что остается после победы над мобом… Господин барон, вы не гневайтесь, но я человек неграмотный (тут корзинщик слукавил, он очень хорошо умел читать, причем на всех в мире языках.), серый… И не всегда понимаю, когда шутить вы изволите, а когда тормо… кхм… Эээ… А когда серьезно спрашиваете. Ваша милость, а давайте вы мне подмигивать будете, когда в следующий раз пошутить соберетесь?

— Я не шучу, — очень серьезно ответил барон. И по выражению его лица Пендаль понял, правда, не шутит. Да и не умеет, наверное. Вообще.

— Сэр рыцарь, а дозвольте узнать, вы какого уровня?

— Девятого, — твердо сказал Полбу. Он уже давно посчитал на пальцах сколько будет три и шесть, две его цифры. Небывалый прорыв в сознании мало чего доселе считавшего крестоносца. Более того — сосчитал правильно, что подтверждалось тем фактом, что девятого уровня он был и ранее. А следовательно — все сходится.

— Ч… чего…

— А что?

— Ваша милость… Ну я же просил подмигну-у-у-уть…

— Ты думаешь я лгу? Сомневаешься в слове благородного человека? — Константин размял пальцы.

— Что вы, что вы! Ваша милость, да ни в жизнь! Сказано девятого, стало быть, так оно и есть… Ваша милость, а почему… почему вы весь в крови, а? — решил сменить тему хитрый Пендаль.

— Тебе не понять.

— Как скажете, господин барон, как скажете… А хоть чья кровь-то?

— Моя. И все. Хватит разговоров. Отвечай на вопрос.

— На какой, ваша милость?

— Лут. Что это такое, зачем нужен, и где взяли… — тут он обратил внимание на Данунашку, пытающуюся обернуть тяжелую и липкую от подсыхающей крови шевелюру вокруг осиной талии. — О… Княжна… Я виноват и лишь смертью смогу искупить… Подними волосы, бездельник!

— Ми-ми-ми!

— Чего он?

— Господин барон, он говорит, сможет волосы так держать, что они совсем-совсем мешать не будут.

— Предложи это прекрасной пани… Пока она мне еще не жена, а всего лишь дама, решать за нее я не могу.

Быстрый обмен непонятными Константину фразами, и колобок сидит на хрупком плече Данунашки. Двухметровая огненно-рыжая грива почти полностью скрывается во рту небольшого в общем-то шарика… Колобок сидит, держась непонятно чем, выпучив глазки и надув щечки. Короче, очень похож на какающего хомячка.

Пани Рошек с удовольствием повела головой, идеальная шея полностью показалась из-под копны вьющихся рыжих волос, она радостно взвизгнула и чмокнула колобка в надутую щечку.

— Dziękyje bardzo! Te włosy są takie ciężkie…

Тот мгновенно приобрел цвет спелой малины и смущенно часто-часто заморгал.

— Так, — сказал рыцарь. — В таком виде нам в деревню идти нельзя. Подумают — душегубы какие. Тут есть где вода? Река, озеро?

— Вот там, на краю кладбища, ручей. А в нем — рыбы полно. Я почти год только той рыбой и живу, господин барон… Видеть ее уже не могу, рыбу эту… Мне бы хлебушка…