Макс Глебов - Плотность огня

– Господин адмирал, – обратился я к Нельсону, – прошу разрешения перенести огонь на авианосцы противника. Дистанция позволяет, а если они выпустят авиацию и прорвутся к Титану, мне будет практически нечем их встретить.

– Двадцать процентов орудий главного калибра можете задействовать для борьбы с авианосцами. Остальными продолжайте подавлять линкоры противника, – почти без паузы ответил адмирал, – второму дивизиону эсминцев обеспечить защиту линкора Титан от возможной атаки авиации противника.

Такое решение было весьма спорным, я помнил, что стало с эсминцами кваргов, попытавшимися остановить наши истребители под огнем тяжелых кораблей, но сейчас кварги будто ослепли. Они не видели перед собой ничего, кроме своего бывшего флагмана, и Нельсон решил рискнуть.

Расстояние до противника сокращалось. Необстреливаемые врагом линкоры Нельсона вели огонь, как в тире, даже не маневрируя. Вымпелы противника гасли на тактической проекции один за другим, но мой линкор подвергался все более интенсивному избиению. Из десяти огромных башен главного калибра в строю осталось семь. Многократные попадания в уже проломленные участки обшивки приводили к все более критическим повреждениям, и, несмотря на многократное дублирование наиболее важных узлов и механизмов, линкор все хуже слушался управления. Я прекратил попытки маневрирования, поскольку на такой дистанции они уже не приводили к снижению эффективности вражеского огня.

Один из авианосцев противника я все-таки сжег. Не знаю, куда попал мой снаряд, но корабль кваргов вспух изнутри яркой звездой, превратившейся через секунду в облако слабо светящегося газа и пыли, быстро рассеявшееся в космическом вакууме. Тем не менее, два других авианесущих корабля сумели выпустить торпедоносцы и истребители, несмотря на полученные повреждения. С этого момента авианосцы перестали быть мне интересны, и, не дожидаясь приказа, я перенес огонь стрелявших по ним орудий обратно на тяжелые корабли противника. Впрочем, линкоров у кваргов практически не осталось, если не считать еще более-менее сохранившие изначальную форму руины трех кораблей, продолжавших лететь в нашу сторону неуправляемыми грудами металла, изредка озаряющимися вспышками выстрелов немногих уцелевших орудий.

С оставшимися в строю силами кваргов уже вполне могли справиться сохранившиеся корабли пятого ударного флота, но сейчас меня волновали не крупные вымпелы врага, а торпедоносцы. Их оказалось неожиданно много. То ли кварги держали эти машины в резерве, то ли просто не нашли до настоящего момента им применения в этом бою, но сейчас к Титану приближалась волна из пятидесяти пяти торпедоносцев, прикрытых сотней истребителей. Я сильно сомневался, что приданный мне в охранение дивизион из десяти эсминцев с ними справится.

Адмирал Нельсон тоже это понимал.

– Капитан Лавров, отмена предыдущих целей. Ставьте заградительный огонь против авиации противника. Главным калибром.

Жест отчаяния. Не предназначен главный калибр для борьбы с москитным флотом. Нет, когда пушек действительно много, как, например, у меня сейчас, какой-то эффект, несомненно, будет, но средство это против истребителей и торпедоносцев все равно совершенно негодное.

– Господин адмирал, – стоять на месте и ждать начала избиения мне совершенно не улыбалось, – разрешите совершить маневр уклонения в сторону северного полушария Барнарда-3. Там еще сохранились три орбитальных крепости. Если я успею укрыться за ними, авиацию кваргов ждет горячий прием. С высокой вероятностью все вымпелы противника последуют за мной, и вы сможете вести по ним фланговый огонь.

В стандартной ситуации мое предложение выглядело рискованным, но Нельсон прекрасно видел, что кварги вцепились в мой Титан мертвой хваткой и игнорируют все остальные цели, поэтому он решил принять этот риск.

– Разрешаю, – ответил адмирал, – Второму дивизиону эсминцев следовать за Титаном и обеспечивать прикрытие от торпедоносцев противника.

Двигатели линкора повреждений не имели, и хотя энергетическая установка выдавала только семьдесят процентов мощности, маневр получился достаточно резвым. Все-таки кварги оснастили свой новый корабль всем лучшим из последних разработок, и это чувствовалось. Конечно, линкор не мог тягаться в ускорении с истребителями и торпедоносцами, но не использовать этот шанс я не мог. Хотя шанс, честно говоря, выглядел весьма сомнительным. По всем расчетам я не успевал. Это понимал я, это понимали и кварги. Тем азартнее они преследовали пытающийся ускользнуть бывший флагман своего флота. Однако я, который бригадный генерал Дин, не зря не любил космос, предпочитая ему планеты, все же они мне роднее и ближе. Я не стал огибать Барнард-3 по широкой дуге, а направил гигантский корабль в атмосферу.

– Лейтенант Лавров, что вы творите!? – услышал я крик Нельсона по каналу связи.

– Совершаю маневр уклонения согласно плану, господин адмирал, – нагло по сути, но вежливо по форме заявил я, ощущая привычную для меня, как десантника, дрожь корпуса при входе корабля в верхние слои атмосферы, – пусть противник сунется на низкие орбиты. Там, внизу, его корабли с нетерпением ждут в шахтах противоорбитальные ракеты систем ПКО и Бизоны планетарных сил.

– Вы авантюрист, капитан Лавров! Я уже сомневаюсь в правильности своего решения доверить вам корабль, – констатировал адмирал Нельсон, но в его голосе я как-то не услышал особого осуждения, да и приказа «прекратить безобразие» тоже не последовало.

Титан трясло и раскачивало. Наверное, с поверхности зрелище разрывающего атмосферу гигантского линкора выглядело феерически. Я даже позавидовал потенциальным зрителям затеянного мной спектакля. Скорость резко упала, и противник стал сокращать дистанцию даже быстрее, чем в начале моего маневра. Зато теперь вся ситуация выглядела совершенно иначе. Противник мог атаковать меня только с одной стороны – из космоса. Я вел корабль практически по границе атмосферы, лишь слегка погрузившись в нее, но при этом я развернул линкор наиболее поврежденным бортом к планете, и она защищала меня от атак с самой уязвимой стороны. Сопровождавшие Титан эсминцы в атмосферу не полезли, но и им стало легче из-за сужения поля возможных векторов атаки.

Планетарные силы с поверхности уже вовсю стучались ко мне на связь с запросами целеуказания для систем наведения своих ракет, и я с превеликим удовольствием транслировал им данные сканеров. В результате, когда первая волна кваргов вышла на дистанцию пуска торпед, им навстречу уже летели с планеты многие сотни противоорбитальных ракет. Столь мощного залпа наземных средств противокосмической обороны я не видел со времен своего последнего сражения в прошлой жизни, но тогда такую неприятность устроили нам жабы. Теперь же такой плотности огня я мог только порадоваться. Просидевшие на планете все космическое сражение наземные войска, похоже, были просто счастливы возможности внести, наконец, свой вклад в теперь уже такую близкую победу, и расстарались они на славу. Мой линкор пыталась прикрывать даже атмосферная авиация, действующая на пределе своих высотных возможностей. Истребители проносились в нескольких километрах под Титаном целыми эскадрильями, пытаясь достать противника своими ракетами. Реальная эффективность этой стрельбы стремилась к нулю, но, по крайней мере, они мешали истребителям и торпедоносцам противника вести прицельный огонь.