Ли В.Б. - Я меняю мир

Какого-то раскаяния в совершенном я не почувствовал, уже ранее представлял, как овладеваю этим соблазнительным телом, теперь прежние мечты перешли в реальность. Не знаю, то ли я сам, то ли юное тело, отнюдь не беспорочно, при виде особо привлекательной особы у меня не раз вспыхивало вожделение, даже рядом с Наташей, не зря она ревновала меня к другим прелестницам. И когда Татьяна стала ласкать губами мой опавший орган, я вновь возбудился, опрокинул партнершу на постель и вонзил отвердевшее копье во влажное лоно. Раз за разом мы повторяли соитие, Татьяна исходила криком в оргазме, а я все продолжал терзать послушное моим рукам ее тело, пока не дошел до изнеможения, раскинувшись рядом с ней. После она встала, оделась и ушла, только сказав, что придет в субботу, когда опять никого не будет.

Слово Татьяна сдержала, приехала на вторую субботу, также утром, мы вновь занялись сражением на любовном поле, час за часом, до обоюдного изнеможения.. Мы почти не разговаривали между собой, только плотское удовлетворение, но в нем у нас сложился высший класс! Воплощали в своих сношениях самые смелые, нетрадиционные, в какой-то мере извращенные способы и позы, о которых с Наташей даже и не помышляли. Но они придавали нашей связи с Татьяной особую остроту, пикантность, я с нетерпением ожидал каждой следующей встречи. Так и продолжалось еще долгое время, при встрече же на людях мы делали вид как ни в чем не бывало.

Через два месяца моя новая подруга огорошила новостью, что беременна от меня, у нее с мужем такое не получалось, несмотря на его старания. Тут же добавила, что она родит, ко мне же никаких притязаний не будет, если я сам не захочу видеться со своим дитем. Мы с Наташей береглись от зачатия, в рисковые дни она принимала таблетки. С Татьяной я не предохранялся, не пользовался презервативом, она сама попросила не надевать его. Думаю, уже с первой встречи планировала забеременеть от меня, а я пошел навстречу ее желанию. Не стал сейчас высказывать свое беспокойство и отношение к зародившемуся ребенку, каких-то отцовских чувств абсолютно не испытывал, просто не готов был к ним. Мы продолжили свои нечастые, но регулярный встречи, пока выросший плод не прервал их до рождения. После родов уже через месяц Татьяна возобновила наши свидания до новой беременности и так несколько лет, пока судьба не развела нас.

Едва ли не с первых моих постельных встреч с Татьяной невеста заподозрила, что у меня есть другая женщина, но кто именно, не знала. Ее насторожил то ли запах, идущий от меня, или еще какой признак, а может и мое поведение. Она стала с какой-то подозрительностью присматриваться, выискивая обличающие 'улики', а потом не выдержала, краснея от сдерживаемых чувств, задала беспокоящий ее вопрос:

- Сережа, извини, пожалуйста, мне стыдно говорить об этом. У тебя есть кто-то?

А потом, поняв неопределенность высказанного, уточнила:

- Я имею в виду, есть ли у тебя девушка, кроме меня?

Не скажу, что ее вопрос ошеломил меня, я уже был готов, когда она стала слушать мой запах, обнимая меня, внимательно разглядывать мою одежду, даже трусы. Понимаю, что ни в коем случае нельзя признаваться ей в таком грехе, иначе может просто дойти до разрыва наших отношений. Пока у нее просто подозрения, она будет рада любому моему объяснению, хоть как-то снимающему их.

Стараюсь уверенно ответить подруге:

- Наташа, кроме тебя, другой у меня девушки нет!

Конечно, я лукавлю, обманываю невесту, но воспользовался формальной неточностью, называть замужнюю Татьяну девушкой будет не совсем правильно. Мой прямой ответ как-то успокоил Наташу, но вижу по ее недоуменным глазам, что сомнения все же остались. Обнимаю, а потом максимально искренне дополняю:

- Я люблю тебя, Наташа! И никогда не оставлю тебя. Ты у меня единственная, с кем хочу создать свою семью.

В этих словах я высказал всю правду, у меня могут быть какие-то связи с другими женщинами, уже сейчас допускаю такую мысль, но они все временные, преходящие, а Наташа на всю жизнь. Только после этих слов подруга расслабилась, прижалась к моей груди и проговорила виновато:

- Извини меня, пожалуйста, что сомневалась в тебе. Но мне стало больно представить, что ты обнимаешь и целуешь другую, ласкаешь кого-то.

Обнимаю ее, успокаиваю, сам же страдая угрызением совести:

- Наташа, не сомневайся, чтобы ни случилось, мы всегда будем вместе!

После этого разговора Наташа больше не обращалась с подобными вопросами, таила свои сомнения при себе, но я чувствовал, что ее подозрения вновь пробудились, а потом окрепли. Мы оба делали вид, что у нас все в порядке, но иногда ночью просыпался от всхлипываний девушки, она страдала, но терпела, не хотела терять меня. Я обнимал ее, успокаивал ласковыми словами, а когда она засыпала, долго еще лежал без сна, сердце болело за подругу, которую же сам обижаю. Но не мог перебороть животную страсть к Татьяне, другим появившимся женщинам, мое естество требовало новых связей и наслаждений, так и жил в раздвоении, мучая нас обоих.

Учебный материал на первом курсе мне трудностей не представил, по тем же общеобразовательным предметам, только уровнем выше и сжатом объеме. Каждый вечер нам проводили две пары, начинали в половине седьмого, заканчивали около десяти. Режим у меня получился напряженным, свободного времени не оставалось, зачастую не высыпался. Вначале сильно уставал, возвращался домой вымотанным, почти сразу укладывался спать, а потом привык, втянулся в такой график, оставались еще силы пообщаться с невестой и ее родителями, уделить им внимание.

Я еще получал от Шамова дополнительные задания по договорным темам, занимался с ними днем, на работе, и ночами. Он оформил меня на кафедре лаборантом, получал здесь зарплату, пусть и скромную. На наши с Наташей расходы ее стипендии и моих заработков хватило, сумели еще накопить деньги и купить компьютер. Импортный, не очень навороченный, но достаточный для моих задач, программы к ним составлял сам. Своих компьютеров в стране почти нет, не выдержали вала хлынувших в страну более качественных и, главное, заметно дешевле, аналогов из Европейского союза и Поднебесной империи.

В стране последнее десятилетие вообще происходила вакханалия со своим производством, сменившая не без конфликтов прежний коммунистический режим новая демократия (наши рабочие называли ее дерьмократией) объявила курс на свободный рынок и предпринимательство, открытые границы со странами капитала. Возродившиеся повсеместно, как грибы после дождя, кооперативы, частные предприятия и компании активно принялись торговать с зарубежными партнерами, выгоднее стало заниматься коммерцией, чем собственным производством. Только поддерживаемые государством стратегические отрасли и предприятия держались на плаву, остальные разорялись, продавались за бесценок или приватизировались.