Ли В.Б. - Характерник

Прошедшее время потратил не зря, много времени уделил общению с ближними боярами, другими важными мужами, представившими для меня интерес как будущие союзники и соратники. Особенно близко сошелся по общности взглядов и мнений с Иваном Языковым, Алексеем Лихачевым, Фёдором Апраксиным и Михаилом Ромодановским, младшим сыном Григория Григорьевича Ромодановского. Все они входили в ближний круг государя, мне тоже пришлись по душе, думаю, что взаимно. Встречался с ними каждый день, побывал у них в гостях, к себе приглашал, выпили вместе не одну чарку медовухи и нашей горилки. Все они молоды, полны сил и энергии, горят желанием сделать большее для других и всей страны, в чем у меня с ними полное единодушие. Так в встречах, беседах, советах и заседаниях прошло московское время, уже в конце сентября с позволения царя отбыл к себе на родину.

На обратном пути после Калуги повернул на юг к Орлу, надо проведать свою новую вотчину, свести знакомство с орловским воеводой. Земля здесь еще малообжитая, во многом схожая с Запорожьем, да и казаков среди местного люда немало. Правда, они уже в большинстве осели в своих хозяйствах, в боях и походах не причастные, как наши зимовые казаки. С воеводой, Василием Ростовским, виделся, но особой дружбы с ним не сладилось, засиделся человек на месте, нет уже особой тяги к новому. Поместьем меня царь наделил не малым, два десятка верст по кругу, почти тысяча душ в трех селах и восьми хуторах. Занимаются здесь хлебным и пеньковым промыслом, в каждом селе есть артели, выделывающие ткань из конопли, веревки и канаты. Сплавляют пшеницу и пеньку по Оке на торги в Поволжье, закупают там ремесленные товары, собственного производства почти нет.

В поместье объехал свои владения, побывал в поселениях, впечатление от виденного совсем не радужное. Все делается по старинке, землю вспахивают все еще сохой, плугов помине нет, ремесла все ручные, с простейшими орудиями, коим не один век, придется многое здесь менять, перенимать достигнутое нами в своих хозяйствах. Но пока не до того, есть более важные заботы, чем заниматься своим поместьем. Единственно, дал указание тиуну, управляющему, отправить работных людей ко мне в Запорожье, будут учиться новому у наших мастеров и хуторян. В начале ноября наконец вернулся в Сечь, почти после полугодового отсутствия, побыл дома неделю, а затем проехался по родной земле, обеспокоился ходом ведения заданным помощникам дел. Что-то вызвало недовольство, но в основном работа велась как нужно, край растет и богатеет.

В эту зиму, кроме лечения сложных пациентов, много времени уделил мастерам экспериментального завода, после запуска в производство первых станков вместе с ними продумал конструкцию механической прялки с челноком и веретеном, прообраза ткацкого станка, примитивного парового двигателя. Мастера выточили и собрали новые механизмы, приступили к их испытаниям и доводке, пришлось не раз переделывать, пока они не заработали как следует. Подготовили производство детских самокатов, самовара, лопат, граблей, ножей, прочих хозяйственных и бытовых изделий на наших станках и оборудовании. Для него на небольшой речке Вольнянке с быстрым течением по весне стали строить новый завод с водяным колесом и станками, в дальнейшем можно поставить паровые двигатели для их привода.

Первая продукция с нашего предприятия поступила в продажу в июне, ее реализация началась слабо, люди еще не разобрались с новинками, побаиваются их брать. Пошли на оригинальный для нынешнего времени маркетинговый ход - первые образцы бесплатно раздали лучшим мастерам и хуторянам, показали и научили пользоваться ими, повели рекламную кампанию в слободах, селах и хуторах, а дальше дело сдвинулось, уже осенью наши товары пошли нарасхват. В последующие годы на построенных еще нескольких заводах освоили серийное производство промышленного оборудования для мастерских и мануфактур, товаров общего назначения, от игрушек до швейных машинок. Запорожье постепенно стало промышленным центром на юге Русского государства, за нашей продукцией приезжали купцы со всех концов страны. Проявили интерес европейские коммерсанты, хотя у них тоже начался промышленный бум, особенно в Англии и Франции.

Тем временем весной этого, 1682 года, на присоединенных казацких землях начались волнения, вызванные непродуманными действиями русской администрации и гетмана Самойловича, их диктатом в насильственном введении новых порядков. Началось в Подолии, затем смута перешла на всю Правобережную часть Малороссии, дело дошло до боевых столкновений регулярных частей с казацкими отрядами. Оказались втянуты в братоубийственную войну запорожские полки, вначале они выполняли команды малороссийского руководства по блокировке мятежников, но после, когда им приказали стрелять в казаков, отказались выполнять преступный приказ. После первых вестей о происходящих событиях я немедленно выехал в Киев, встретился с Голицыным, выслушал его объяснение происходящим волнениям, дальнейших намерениях. Попросил наместника временно приостановить боевые действия, с трудом сумел убедить в таком шаге, пришлось даже применить свое влияние на его волю. Он уже закусил удила, горел желанием наказать непокорных казаков, выжечь их вольности.

Выехал в расположение своих полков в Подолии, в Каменец-Подольском созвал командиров, выслушал их гневные речи, после ознакомил с приказом Голицына, дал свои указания по последующим действиям. После отправился в Умань, здесь я назначил встречу всем казацким атаманам и старшине Правобережья через посланных к ним казаков моих полков. На сбор приехали большинство приглашенных со своими отрядами, не стал запираться в стенах местной канцелярии, объявил общую Раду на площади. Голицын и Самойлович в Умань не приехали, хотя я настоятельно просил их в этом, решил всю ответственность принять на себя, коль высшее руководство самоустранилось от разрешения конфликта. Вместе со своими командирами и прибывшими атаманами вышел в центр круга казацкого воинства, поднялся на подогнанную повозку, несколько секунд оглядывал площадь, полностью занятую многотысячным строем разгоряченных казаков.

Накладываю на круг успокаивающее поле, навожу доброжелательную и умиротворяющую атмосферу. Говорить с возбужденной и агрессивно настроенной аудиторией бесполезно, она просто не поймет доводов, не способна к разумным решениям. Через малое время наступает эффект, лица окружающих светлеют, с них уходит мрачность и враждебность, тут же начинаю свою речь:

- Братья-казаки! Недобрый час настал на нашей земле, брат идет на брата, казаки воюют с единым по духу русским народом. Не для того мы вместе били османов и посполитов, чтобы потом убивать друг друга. Довольно, нельзя более проливать братскую кровь! Сейчас наместник, слуга государев, объявил замирение, надо нам вместе решить, как жить сообща, в мире друг с другом. Что скажете, казаки, пойдете ли на мир или будете воевать до последнего, погибая самим и лишая крова своим семьям?