Константин Сэт - Знахарь. Проявление силы

— Я не уверен, что могу задать его в присутствии Ирис. Это касается моей семьи.

— Насчет нее не беспокойся, Ирис очень умная девочка и не станет раскрывать информацию, которая может повредить ее…

— Учитель. — Обжигающе холодным тоном одернула слепца Ирис.

Ладно… Да я слышал о том что ты и Ева неожиданно лишились своих родителей… Мне неизвестен ответ на твой вопрос, Вениамин, возможно что ты просто не там ищешь. Однако скажу следующее, я сомневаюсь, что сын двухрангового универсала-лекаря, мог вот так просто исчезнуть… Твой отец, как впрочем и твоя мать были универсалами первого ранга и владели техниками «стихийного слияния», что по мощности превышают техники мастеров.

— Вы сказали, что моя мать — универсал, значит вы в курсе кто ее родители.

— Я был на их свадьбе, Вениамин, разумеется, я знаю, что твоя мать раньше принадлежала к главному роду Великой семьи Ивановых. Однако была изгнана за любовь к твоему отцу… хотя правильной причиной будет беременность. Ведь тебе было четыре месяца когда они сыграли свадьбу…

— Учитель, это получается что дедушка Вениамина — это Иванов Данил Федорович, но… я не понимаю почему он не признал Вениамина своим внуком после исчезновения его родителей.

— Скорее всего, он пытался, но этого не позволил Кир Седых, в причину того что изгнанный из рода считается безродным и потому все претензии были изначально пусты.

— Но, кровь…

— Ирис, Вениамин у нас имеет кровную связь с очень и очень многими, если я правильно помню генеалогическое древо семьи Стариновых, у него есть кровная связь как королевскими домами Германии, Италии, России… кажется еще кого-то, но я просто не помню. Ты ведь в курсе о подвале в Воскресенске?

— О каком подвале? — непонимающе посмотрел я на него.

— В доме твоих родителей. Там у Игоря было что-то вроде тайника где он держал свои ежедневники, некоторые договора и прочие несомненно важные вещи. Там кстати и ваше генеалогическое древо семьи изображено.

— Не знал. — Честно проговорил я.

— Будут каникулы, съезди, я был там лишь единожды, все-таки Игорь редко показывал его кому-либо. — Задумчиво проговорил Лев Сергеевич. — Ирис, Вениамин пусть и безродный, но… Сама догадаешься, не маленькая.

Я одного не пойму, почему Стариновы не являются семьей? Как я поняла, у них имеется все что нужно…

— Они были семьей, Ирис, небольшой, но очень сильной семьей, где каждый представитель был, как минимум универсалом… Их влияние в свое время было настолько велико, что они могли соперничать с Великими семьями, но… многим это не нравилось. Давно, когда еще я был ребенком, разразилась чудовищная гражданская война, когда из всей семьи Стариновых в живых остался только Игорь… Да ему удалось выжить и вернуть себе принадлежность к роду Стариновых, но вот «Семьи» уже не существовало, был лишь единственный ребенок на пепелище…

— Темная история. — Тихо проговорила Ирис.

— Не то слово, я повстречал Игоря, когда ему было уже двадцать, и он никогда и никому не рассказывал о том, что происходило в последние десять лет его жизни. Знаешь, все конечно печально, но сейчас, когда универсалов осталось так мало очень и очень многие признали, что фактически полное уничтожение семьи Стариновых было ошибкой. Может ты заметила, но в академии уже двенадцать лет, нет, ни одного универсала что обучался бы здесь… Сейчас все буквально трясутся над каждым универсалом, потому что именно от них рождаются «профессионалы».

— Мне известно это, учитель. — Тихо проговорила Ирис.

— Ладно, забудем об этом, Вениамин, если у тебя проблемы ты всегда можешь попросить о помощи, пусть я и старый, но у меня пока еще есть связи. Я из тех кто привык ценить близких друзей.

— В данный момент мне достаточно и своих сил. — Проговорил я, — меня нельзя недооценивать.

— О да, с этим я не спорю, Стариновы всегда были непредсказуемыми, в этом вашей семье не откажешь. — Весело улыбнулся Лев Сергеевич, а затем расслабился в кресле…

— Уснул. — Тихо проговорила Ирис, а затем, достав плед, накрыла старика, — ему уже тяжело вести столь продолжительные беседы… Сказывается травма, можешь осмотреть его.

Кивнув, я коснулся руки Самойлова, запустив диагностическую технику…

Посмотрим, да, тот кто проделал подобное настоящее чудовище… Ткани расположенные в глазница просто спаяны вместе, представляя из себя просто огромную опухоль… Вот здесь видны следы вмешательства, о, лечили лобную долю мозга которой тоже досталось, но сейчас она функционирует как и положено, но вот глаза… Можно конечно заново вырастить глазной нерв, а также удалить те опухоли, только вот общее состояние здоровья старика уже не такое уж и хорошее… Если провести операцию по пересадке глаз, при наличии донора, старик сможет видеть, но это скажется на его здоровье…

— Он проживет еще лет тридцать, — ответил я Ирис, — это если его положить на лечение к профессиональным лекарям что восстановят его энергетическую систему, уберут следы физических повреждений тела, в том числе переломов и шрамов.

— А если не лечить?

— Пять, может десять лет. Все же он просто израсходовал большую часть ресурсов, подобное я наблюдал у многих участников боевых действий.

— Он не хочет ложиться на лечение, — заботливо погладила старика по щеке Ирис, — он один из самых близких мне людей и я хочу, чтобы он был со мной подольше.

— Думаю я смогу помочь…

— Как?

— Приглашу в академию его старого друга — лекаря, что заставит его лечь на лечение. — Задумчиво проговорил я, — мой учитель может быть убедительным.

— А ты меня не обманываешь? — недоверчиво посмотрела на меня Ирис.

— Зачем? — несколько удивленно спросил я, — Лев Сергеевич давний друг моего деда и когда-то сражался рядом с ним, я умею ценить дружбу. Если же не получится, я могу и сам заняться его лечением…

— Если ты говоришь все это только…

— Ирис, не надо разводить еще не наведенные мосты. Надеюсь, ты меня поняла?.. — задумчиво посмотрел я на девушку.

— Я подумаю… — Кивнула Ирис.

— Хорошо, торопить не буду, а пока Лев спит, я немного подлечу его.

Выйдя из дома Льва Самойлова, я неспешно направился в направлении лечебницы…

Как ни посмотри, а я много новой информации почерпнул из разговора с Самойловым. Часть информации, мне была известна от Зубова и Седых, но… Кир Львович такой человек, что не особо любит говорить о прошлом, тем более, если это касалось дел семьи Седых… В основном о том что происходило мне рассказывал Зубов, но и он о многом умалчивал. Все же правильно говорят: «Во многой мудрости много печали», а для стариков вспоминать и заново переживать те события не особо приятно… Даже Самойлов с трудом рассказывал мне о тех временах. О, пока не забыл…