Алекс Джиллиан - Танцы на стеклах [СИ]

— Сколько максимум?

— Четыре жены.

— И тебя бы хватило на четырёх?

— Мэл, речь не обо мне. Но я бы потянул и больше.

— Хвастун, — с усмешкой качает головой Мелания. — А если серьезно?

— Я не хочу столько жен, — искренне отвечаю я. — Если честно, я и к одной-то пока еще не готов.

— Я слышала так много страшных историй. Забрасывание камнями, сожжение заживо, полное отсутствие прав у женщин и постоянное их угнетение.

— Смотря, что считать угнетением, Мэл, — пожимаю плечами. — Моральных уродов, которые готовы использовать свою силу против слабого везде достаточно. То, что ты перечислила — единичные случаи. Но, если сравнивать законы США и Анмара, то, конечно, различия колоссальны. Не в пользу женщин, Мэл, и даже врать не буду. Судьбой и благом своей жены полностью управляет мужчина, но только от нее зависит, какой будет супружеская жизнь. Без причины ни один уважающий себя мусульманин не причинит вред своей жене. Они полностью обеспечены, имеют свои дома, драгоценности, слуг, машины с личными водителями.

— Ого, как ты заговорил, — ухмыляется Мелания. По интонации я слышу, что она злится. — И слушать тебя можно бесконечно. Вы просто живете в свое удовольствие, используя свою власть и силу. Женщина для вас низшее существо, созданное для вашего развлечения и удовольствия. Теперь понятно, почему ты был так обескуражен моим отказом в библиотеке. Интересно, а в твоем Анмаре ты смог бы вот так наброситься на девушку из арабской семьи?

Я сжимаю челюсти, чувствуя, как гнев и возбуждение делают свинцовыми мои мышцы, снова теряю контроль над собой и дорогой. Ох, уж эта маленькая… Мы приехали, и я паркуюсь на крытой подземной стоянке.

— Что ты хочешь услышать, Лана? — Поворачиваюсь к ней всем корпусом, и смотрю, как рассеивается ее бравада, когда между нами начинают сыпаться искры. Даже воздух кажется тяжелым, вязким. Слишком мало пространства между нами. Я слышу ее прерывистое дыхание. Уровень напряжения и возбуждения зашкаливает. Вся эта ситуация, как чертов экзамен для меня. На выдержку и выносливость.

— Ты коллекционируешь мои имена? — Дрогнувшим голосом спрашивает крошка.

— Я выбираю то, что нравится мне.

— Ты не ответил….

— Девушка из Анмара никогда бы не появилась на подобной вечеринке. Наши женщины никогда не будут даже разговаривать с мужчиной, если это не ее брат, или отец, или муж.

— И поэтому вы едете сюда? Чтобы… — ее глаза расширяются от, отчасти, правильной догадки.

— Это ты сказала, не я, — качаю головой, глядя в огромные аквамариновые глаза, которые взирают на меня с ужасом, презрением и с любопытством, которое все-таки побеждает. — Дело в различии культур и ценностей. Лана, я до одиннадцати лет прожил с матерью, которая превозносила мне законы запада как высшее благо цивилизации, считая нашу страну с ее обычаями отсталой и жестокой.

— А что думаешь ты? — проницательно спрашивает Мэл. Не могу не отдать ей должное — она не дура.

Смотрю на ее, сжатые на коленях, ладошки. Такие бледные… Мы составили бы потрясающий контраст. Мои смуглые руки на ее белой коже… Так четко вижу эту, сводящую с ума, картинку, как и тысячи других, горячих, откровенных, с нами двумя… Но я должен усыпить ее бдительность, чтобы все получилось.

— Ты можешь мне не верить, но последние два года многое изменили в моем восприятии мира, жизни и людей в ней. Я считаю, что мы обязаны соблюдать и уважать законы, нравственные ценности и устои той страны, в которой находимся в данным момент. И ты, отчасти, повлияла на изменения, которые произошли во мне.

— То есть, ты и правда, раскаиваешься? — недоверчиво сканируя меня взглядом, спросила Мелания.

— А разве не заметно? — низким волнующим голосом спрашиваю я, играя на ее эмоциях. Уголки ее пухлых губ немного подрагивают, но она сдерживает зарождающуюся улыбку, задумчиво глядя на меня.

— Мне очень жаль, Лана, что мы так плохо начали, — делаю я контрольный выстрел, и мы целую вечность пристально смотрим друг на друга. Глаза в глаза. Неистовый поединок, в котором ей не одержать победу. Она готова мне поверить, и ее многозначительное молчание только подтверждает это. Еще один раунд за мной.

— Мне нужно идти… — сбивчиво шепчет она, когда напряжение достигает высшей точки, и мы даже говорить связно не можем. Я кусаю губы изнутри, чтобы напомнить себе, почему я не должен прямо сейчас распластать ее на заднем сиденье, задирая ее платье до талии и закидывая на плечи эти стройные ножки.

Я киваю, открываю дверь и обхожу машину, чтобы помочь ей выйти. Она вкладывает хрупкие пальчики в мою ладонь, и я имею возможность воочию увидеть то, о чем только что фантазировал. Ее молочно-белая кожа кажется еще светлее на фоне моих загорелых пальцев.

— Здесь тепло. Пиджак мне не понадобится. Спасибо, Джаред, или Адам… — смущенно говорит она, поворачиваясь ко мне спиной. Я беру ее за плечи, чтобы забрать пиджак, но даже сквозь плотную ткань чувствую, как она дрожит от моего прикосновения. Меня и самого словно током бьет, горячие волны пронизывают все тело, фокусируясь в определенной точке. Если бы она сейчас видела мое лицо, то испугалась бы и сбежала. Я забираю пиджак, но тут меня ждет еще один эротический удар. Ее спина обнажена до талии. Кто придумал такие откровенные платья? Что за изверг способен заставить мужчин так страдать, глядя на это великолепие. Я снова сжимаю челюсти, чтобы не издать сдавленный, болезненный стон. Мне придётся сегодня снимать стресс очень долго… Но в следующий раз крошка заплатит за мои мучения, и мой счет будет очень жарким и изощренным.

— Для тебя я Джаред, Лана, — произношу я, растягивая ее имя, с трудом вспомнив, о чем мы говорили. И не дай тебе Бог, малышка, познакомиться с Адамом. Девушка поворачивается ко мне лицом. Я честно пытаюсь выглядеть уверенно и равнодушно, но, черт, от ее аромата и близости у меня напрочь сносит крышу. Остатки здравого смысла заставляют двинуться в сторону машины, чтобы бросить пиджак на заднее сиденье. Когда я выпрямляюсь, хлопнув дверцей и поворачиваюсь к ней, то безумие возвращается. Она смотрит на меня так, словно хочет съесть. Я даже на мгновение забываю, кто из нас хищник, а кто невин… нет, не невинная. Сучка.

— Спасибо, что подвез, — она смотрит на мои губы, и я теряю связь со вселенной.

Я чувствую дрожь в коленках, когда смотрю на Джареда снизу — вверх. Он возвышается надо мной, обволакивает, и будто держит меня в плену одним лишь своим взглядом, при этом даже не касаясь.

Но я уже знаю, что такое настоящие прикосновения Джареда. Другие. Не те, что были тогда и, возможно, утром мне будет стыдно за этот вечер и все свои мысли и поступки, но сейчас я не могу потушить пламя в своей груди.