Александр Мычко - Безлюдье. Дилогия

Отвлекшись немного на исторический дискурс, Михаил чуть не сверзился с крутой лестницы. «Подбить бы валенки чем-то типа резины, да есть ли у нас мастера по этому делу?». В гостиной было намного холоднее, большой зал, совмещенный с кухней, панорамные окна, такие большие палаты оказалось сложно протопить в морозы. Михаилу вспомнились старинные крестьянские двухэтажные избы на Пинежье. В больших комнатах второго этажа, так называемых светлицах, жили только летом. А на зиму перебирались на первый этаж, где были низкие потолки, маленькие подслеповатые окошки. Вот такая вот плата за тепло. Скот жил тут же в доме, на большой повети, тут же, наверху сеновал, откуда на улицу через дверь спускались большие пандусы, шириной с хорошую телегу. Все у северного крестьянина было продумано идеально и функционально, с учетом тяжелого климата.

«Летом придется переделать окна» — подумалось ему, пока занимался в тесной бойлерной котлом. Хорошо хоть смогли углем осенью разжиться. Глава Шклова Анатолий Тозик сдержал свое слово, и небольшой эшелон с углем был разгружен на станции Ракитная. Затем за три недели уголь перевезли на подготовленный склад в Алфимово. Часть топлива Оршанские друзья уже переработали в брикеты, и такой вид топлива использовался в частных домах. Тогда многие из них и переделали под отопление углем. Ведь после относительно теплого декабря нежданно пришли жестокие январские морозы. Уже две недели температура держалась в районе 25–30 градусов мороза, что сильно осложняла жизнь местным жителям.

И если еще северяне неплохо переносили привычные для них морозы, то с остальными была просто беда. Тем, у кого в домах были обычные печки, приходилось постоянно их протапливать. Для срочной заготовки дров совету пришлось выделить рабочих. Жители срочно утепляли окна и двери, хорошо хоть, что благодаря новой системе отопления и в школе, и в лечебнице было всегда тепло.

Наконец, по трубам пошла долгожданная теплота. Михаил прошел в гостиную, электричества не было, топливо теперь приходилось экономить, поэтому он включил газовую горелку и поставил кофейник. Вскоре по комнате разливался благодатный кофейный аромат. Он присел к теплой батарее и стал смаковать чудесный южный напиток. Эх, насколько им хватит его запасов? Придется ведь скоро привыкать к исконным рецептам! А кстати, что там пили наши предки? Надо будет покопаться в архивах». Кофе и физическая работа понемногу согрели тело, а он подошел к окнам. Они промерзли насквозь, поэтому даже не видно было показателей на уличном термометре. На лестнице же послышались шаги.

— Петька, стервец! Ты, почему протопку проспал?

— Да батарейка села, батя.

— Сколько раз тебе говорил, найди механический будильник. Батарейки теперь некому выпускать.

— Ну почему же — сын поплескался в рукомойнике и теперь выглядел не так сонно — Подольский говорит, что ограниченное производство батареек нам вполне по силам.

— Гм, ну посмотрим. У меня и так голова кругом идет от перспектив. Потеряно столько необходимых производств!

— Да ладно, батя. Прорвемся!

— У тебя какие планы на сегодня?

— Из-за морозов тренировки перенесли, так что до обеда буду дома. Потом на лекции, вечером в спортзал.

— Рукопашка?

— Да, дядя Саша выздоровел, так что продолжаем заниматься.

— Тогда растопи камин, быстрее согреешься. И маму, смотри, не буди до обеда.

Петька, накинув на плечи полушубок, шустро убежал за дровами. Одна из возникших острых проблем в эти морозные дни — теплая одежда. Местные к холодам также оказались подготовлены слабо. Только у стариков нашлись в запасах армейские тулупы и валенки. Беженцы, вообще, оказались слабо экипированы. Эвакуация проходила быстро, хватали все, что под руку легло, а осенью навалился целый сонм других забот и тревог.

Теперь же приходилось расплачиваться за это обмороженными конечностями. К счастью, в этом сильно помогли жители Алфимово. Старожилы подсказали, где в окрестностях можно разжиться утепленной одеждой. Поисковые группы во главе с Широносовым, используя бураны, в течение двух дней прочесали местность и наткнулись на небольшой любопытный склад. Вещи, хранящиеся там, оказались буквально раритетными. Добротные ватники, меховые безрукавки, меховые же шапки с кожаной тульей, как будто из фильмов шестидесятых годов. Как ни странно, моль пощадила эти меховые богатства, хотя скорей всего виной этому были пучки трав, развешанные по всему складу. Больше всего «мародерщиков» обрадовал внушающий уважение ассортимент валенок. Белые, черные, с резиновой подошвой, короткие, длинные. Огромные по размеру и совсем маленькие детские. Все это богатство было подчистую вывезено и распределено среди нуждающихся.

«Мародерщики» хотели еще смотаться в город, но Михаил остановил их. Техника часто отказывала на морозе, создание спасательной команды в такую погоду было под большим вопросом, слишком много рисков возникало. Да и создание дополнительных грузовых «каракатиц», самодельных машин на огромных шинах низкого давления, пока задерживалось. Первые три вездехода уже успели сделать два пробных рейса до Орши, да с морозами так там и остались. Блокпост в Комиссарово временно был снят и анклавы опять находились в изоляции, хотя радиосвязь друг с другом поддерживалась постоянно.

Белорусы также тяжело переживали нежданные морозы. В цехах замерзало оборудование, срывались сроки изготовления новых агрегатов. Шкловчане на время прекратили свою активную поисковую деятельность. А селяне Зубковского анклава в первую очередь занялись обогревом и сохранением домашних животных. Никто не сложил руки, все упорно преодолевали природные катаклизмы. Хотя чего еще ожидать от наших закаленных невзгодами людей?

Вообще в группе Максима Каменева сложилось мнение, что неизвестное излучение как-то смогло повлиять и на климат планеты. Хотя в последние годы с погодой и так творилось что-то непонятное. Эта осень выдалась, на удивление, теплой и сухой. Снег выпал только к середине декабря, а вот после рождества и грянули морозы. Что-то будет весной?

Неизвестное излучение повлияло не только на погоду. Нина рассказала мужу, что медики из их лечебницы заметили множество странных явлений. Раны заживлялись быстрее, чем обычно, рубцы шустро разглаживались, у многих людей бесследно прошли застарелые болячки. Врачи также обратили внимание на малое количество больных, хотя обычно осенью идет шквал ОРВ, ангин и простуд. Теперь же такие болезни стали редкостью.

Основными клиентами наших медиков оказались жители, получающие травмы от тяжелой физической работы или в быту, страдающие всевозможными депрессиями, а также мнительные пожилые люди, любящие выискивать у себя новые болячки. Нина считала, что у стариков это нервное. Как ни странно, большинство выживших вполне спокойно переживало произошедшее. Не случилось массового посттравматического синдрома, чего Атаман, признаться, сильно побивался. Ведь у многих погибли родственники и друзья, а сама жизнь кардинально переменилась. Хотя с другой стороны сюда приехали в большинстве своем люди активные и инициативные, они с первых посткатастрофных дней сделали свой жизненный выбор. Но были и здесь исключения: кто-то запил, кто-то уехал дальше. Люди, они разные.