Александр Мычко - Безлюдье. Дилогия

— Вот вы где! И что такое наши белорусские гости употребляют?

— Да что можно пить в такую жару, пиво, конечно же — Тозик гостеприимно пододвинул стул — Тебе организовать?

— Спрашиваешь! А откуда пиво то взялось?

— Так, Петрович, вчера же эшелоном несколько кеглей привезли — удивленно ответил Подвойский — У нас осенью еще пивной цех мужики организовали. Как дороги открылись весной, довезли сырья. Вот вторая варка уже прошла!

Анатолий тем временем сбегал за буфетную стойку и поставил перед Михаилом большую литровую кружку с холодным пенным напитком. Бойко не был сильным любителем пива, но в жару, да еще и холодненького, кто ж откажется? Сдув в сторону пену, он сделал первый глоток. Пиво было отменное, достаточно легкое и водянистое, в меру горчило и сушило. Совершенно не ощущалось никаких левых примесей, которые так любили добавлять в пиво производители массовых «народных» марок. Такое пиво можно пить!

— Ну как? — Иван пододвинул к атаману тарелки с нарезанной кусочками вяленой рыбой, картошкой, жареной во фритюре и несколько упаковок с солеными орешками.

— Да вполне, хорошее пиво у вас варят. Можете возить, будем пить.

Подвойский заливисто захохотал — Боюсь, Петрович, у нас не получится пока регулярные поставки наладить. Мало его пока варят, а наши мужики тоже выпить не дураки, тем более что в рабочие дни крепкие напитки в анклаве под запретом.

— Вот даже как? — Михаил заинтересованно посмотрел на гостя.

— Да было зимой пару раз, дураки по пьяни ножиками махали. Наши безопасники по этому поводу целый рейд тогда организовали, много тогда морд побили — инженер еще раз усмехнулся — Ну, вот Русый и пригрозил все точки общепита закрыть, если узнает, что спиртное там продают. Потом, правда, вожжи немного отпустили. Вино, бражку разрешили, и вот пиво варить начали. Нельзя ведь народ долго в кулаке держать, резьба сорвется.

— Хм, может, стоит тогда подумать об альтернативном досуге. А то так повелось, что у нас народу только выпить надо, да покуражиться. Жизнь ведь на этом не заканчивается?

— Люди разные, атаман — Иван снова приложился к ополовиненной кружке.

— Михаил, а часом ты не меня пришел искать? — Анатолий посмотрел на наручные часы — Я попозже к тебе хотел зайти.

— Сейчас дом полон дочкиных гостей, у них поэтический вечер по плану.

— Да ты скажи! — Тозик восхищенно развел руками — Атаман, ты меня все больше удивляешь.

— А чего удивляться? Телевизоров нынче нет, развлекаться самим приходится. У нас тут и литературные кружки образовались, и секции спортивные. Сам вот хожу в волейбол играть.

— И у нас свой театр есть — гордо добавил Подвойский.

— Отлично! Ждем с гастролями в гости, если культуру сейчас забросим, то быстро дикарями станем. Нам ведь человечество такие сокровища оставило в наследство, грех их не использовать.

— Верно говоришь — Тозик задумчиво смотрел на запотевшую кружку — одними видеоприставками и грошовыми развлечениями мы не обойдемся. У меня народ, правда, собрался в основном простой. И развлечения у них еще те, хотя буйство жестко пресекается. Так, в карты режутся и ерундой всяческой занимаются. Но вот зимой спорт у нас в почете был, времени то свободного полно! Мы настоящую хоккейную коробку залили, снаряжение привезли. Даже топливо на генераторы не пожалели, чтобы вечерами освещать. Почти каждый день играли, даже в морозы турниры устраивали. Народу собиралось! Со всех окрестных мест подъезжали, весело и задорно люди болели. Да и я молодость вспомнил, полузащитником ведь играл в молодые годы.

— Да ну? — Михаил весело посмотрел на Анатолия — И я полузащитником. Только у нас хоккей северный был, с мячом который.

— Ты гляди — Тозик засмеялся — У нас тут прям, целая команда образовалась!

Мужчины стали с удовольствием вспоминать свои молодые годы. Возраста они были примерно одинакового, детство их пришлось на золотые годы «застоя». Неоцененного периода наивысшего расцвета русской цивилизации, когда великая и могучая страна могла диктовать всему миру свою волю. Когда родители знали, что их дети защищены от «диких» ветров окружающего страну дикого мира, и их будущее будет вполне безоблачно. А всю свою кипучую детскую энергию можно было направить не на выживание, а в творчество и спорт. В каждом дворе стояли спортивные площадки, на школьных стадионах кипели по вечерам футбольные баталии, зимой целыми семьями катались на коньках и играли в хоккей. Дети гордились не новыми мобильниками, а значками ГТО или собственноручно сконструированными поделками. Ребятня начинала с шумом кучковаться вокруг пацана, которому купили не модный китайский гаджет, а настоящую хоккейную клюшку. Из школ выходили будущие пытливые ученые, рукастые рабочие, отважные военные. Они еще не знали, что их поколение уже жестоко обмануто дядями в сером, сидящими в высоких московских кабинетах, где кулуарно решили продать и ограбить великую страну. Этим серым недалеким личностям не нужна была ни великая держава, ни ее легендарные подвиги во имя человечества. Они хотели шикарные виллы на Ривьере, счета в швейцарских банках, и чтобы их такие же серые отпрыски не знали ни в чем нужды, и вырастали сверхпотребителями. Именно в этих высоких кабинетах и был задуман план по уничтожению второй сверхдержавы. Предательство, а не поражение в тяжелой, но по-своему плодотворной «холодной войне», послужило причиной падении великой Русской Империи.

И теперь Михаилу выпала честь создавать свою человеческую Империю, где будет место всем, кто помнит и гордится, что он Человек!

Атаман не был в Смоленске с осени. Сейчас же был яркий и жаркий июньский день. Солнце, не скупясь, прокаливало землю, чуть спрятавшись за серую дымку. Трава живо пошла в рост, деревья уже полностью оделись в летний зеленый наряд. Вдоль дороги, на полях виднелось множество цветов, луга были буквально усеяны вездесущими одуванчиками.

Атаман задумчиво смотрел из окна большого грузового трака на пролетающие мимо пригороды Смоленска, в столице области царило запустение. Еще не прошло и года после того, как из него загадочным образом исчезли люди и большинство сложных организмов, а его величество Природа уже начала прибирать в свою отчину, казалось, потерянные навсегда территории. То там, то тут прорывалась наружу буйная поросль, валялись неубранными упавшие еще осенью ветви. На некоторых улицах остались следы пожаров, и последующих разрушений изломанных огнем конструкций.

Все вокруг потихоньку заметалось свежей пылью и грязью. Ведь на эти широкие проспекты, бегущие по смоленским холмам, на остатки древних крепостных стен, да и на узкие пригородные улочки больше не придут трудолюбивые дворники и созданные человеческим инженерным гением машины. Улицы будут с каждым годом все больше покрываться грязью, асфальт то там, то тут вспучиваться от пробивающихся наружу корней. Жилые кварталы начнут буйно зарастать сначала вездесущими сорняками, затем кустарником и деревьями. Михаил вспомнил фотографии из покинутого в одночасье города Чернобыльских атомщиков. Припять тогда стала общечеловеческим символом города-призрака. Теперь таких городов будет, увы, много, даже можно сказать, все города человечества превратятся со временем в подобные призраки. Человек в них будет приходить гостем, добытчиком «ништяков».