Василий Криптонов - Потерявшие судьбу

— Милашка, — заметил Аммит, когда женщина, прорычав ругательство, врезала по мешку так, что ветка, на которой он висел, хрустнула.

— Ей такого не скажи — копье проглотишь, — проворчал Варт, с каким-то неудовлетворенным желанием глядя на воинственную соратницу.

Присмотревшись, Сардат понял, что в руках у женщины не палка, а действительно самое настоящее копье. Еще три таких лежат поодаль, а одно висит за спиной. Женщина била тупым концом, видимо, чтобы не испортить мешок раньше, чем закончится тренировка.

— Эй, братия! — провозгласил Варт. — Я тут пару кровососов приволок — все веселее.

По лагерю будто ураган пронесся. Все вскочили. Парнишка у костра зацепил котелок, вода выплеснулась и зашипела на угольях, повалил пар. Люди хватались за мечи и топоры, кто-то поднял дубину.

Женщина повернулась к пришельцам, копье будто само собой крутнулось у нее в руках, наконечник уставился в грудь Сардату. Он почувствовал знакомый холодок. Кровь вампира…

Женщине оказалось лет тридцать или меньше — трудно сказать. Очень ожесточилось красивое прежде лицо. Руки, обнаженные по плечи, бугрились неженскими мускулами, а взгляд… Такой взгляд Сардат видел у мужчин, с которыми стоял насмерть, защищая родной поселок. Действительно, пошути — копье проглотишь.

Сразу стало ясно, кто есть кто. Изумленные, испуганные взгляды оторвались от Варта и переметнулись к женщине. Командира будто уже похоронили. Женщина же сверкнула глазами на опять поседевшего и ссутулившегося Аммита, потом оценила обрубленную руку Сардата.

— Да не боитесь, — увещевал Варт. — Эти — мирные. Может, подсобят ночью, авось, отпинаемся…

Женщина издала смешок.

— Подсобят? — Низкий, грудной голос. — Эти полудохлые ублюдки? В костер их бросить — чай быстрей закипит!

«Пора», — шепнул себе мысленно Сардат и шагнул к женщине.

— Ну давай, брось, — сказал, глядя в злющие глаза, и добавил, решив показать солидарность с Аммитом: — Милашка.

Милашка его удивила — кинулась в атаку сразу и молча. Многажды Сардат убеждался в простой истине: женщины порой опаснее и сильнее мужчин, особенно если в угол загнать. Сардат не сводил глаз с леденящего душу наконечника копья. Слышал, как порывисто вдохнул Варт, готовясь заорать, как шагнул поближе Аммит…

«О чем тут вообще можно беспокоиться?» — подумал Сардат, пропуская копье под мышкой.

Сжав древко, дернул вверх, но не слишком резко, чтобы у Милашки сложилась иллюзия, будто можно побороться. И она «клюнула» — вцепилась в копье, как утопающая, и не успела оглянуться, как взмыла в воздух.

Она сориентировалась мигом. Выражение растерянности на лице сменилось яростью, дрогнули руки — вот-вот отпустит и мягко приземлится на согнутые ноги… Сардат не дал ей такой возможности. Резкое движение — и Милашка что есть силы цепляется за древко, чтобы не упасть. Шаг к центру поляны…

— Ты там вроде чай обещала, — сказал Сардат. — Падай, кипяти.

Он не обращал внимания на то, что вокруг него собрались партизаны, что мечи, ножи, топоры и стрелы готовы прянуть и ударить. Все это мало значения имеет, когда двое спорят за старшинство.

Милашка скосила глаза и увидела, что болтается над костром. Слегка притушенный разлитой водой, он разгорелся вновь, ярче прежнего.

— Сардат! — грозным голосом прикрикнул Аммит.

— Мгновение, Учитель, — отозвался Сардат. — Только палку кину — и я весь ваш. Ну что, Милашка? Неплохо для полудохлого ублюдка?

— Сучонок, — прошипела женщина. — Сопляк!

— Ух, как, — улыбнулся Сардат. — Тебя где воспитывали? Мы с добром пришли, а ты — палкой тычешь, чаем угрожаешь, возрастом попрекаешь. Ну прости, не получилось раньше уродиться. Кабы знал, что красоту такую встречу — поторопился бы.

— Гад ползучий! — Милашка даже взвизгнула. — На землю меня поставь, урод!

Сардат повел рукой, и женщина, качнувшись на том конце копья, переместилась в безопасное место. Тут же сама отпустилась, не дожидаясь отдельной милости. Сардат подбросил копье и швырнул его, без усилия, над правым плечом Милашки. Та не сплоховала — перехватила копье, со свистом крутанула и уставилась на Сардата.

— Познакомились? — подмигнул ей тот. — Да не хмурься, я парень честный: на копье поднял — женюсь. А вы что встали? — прикрикнул, окидывая взглядом собравшихся вокруг людей. — Пожрать будет, или как?

После недолгого молчания тот юнец, что присматривал за костром, отозвался:

— Жратвы нема. Волки всю дичь распугали, крыланы птиц гоняют. Чай вот только остался…

— Друг друга-то еще жрать не начали? — Сардат, говоря, заставил сердце биться, и в голос помимо воли проникла толика жалости. Впрочем, оно, кажется, только на пользу пошло. — С вас, умников, станется… Ладно, давай свой чай хваленый. Кружек не хватит — мы с Милашкой из одной похлебаем. Да, родная?

— Да пошел ты, — огрызнулась та. — Кровосос безрукий.

От этого ее бессильно-беззлобного ругательства атмосфера неожиданно разрядилась. Оружие партизаны убрали, кто-то негромко рассмеялся. К вампирам с интересом присматривались.

Аммит подошел к Сардату.

— Это обязательно было?

— А что? — Сардат ухмыльнулся и понизил голос: — Заволновался о грязных тварях, которые дальше своего носа не видят?

Он видел, как Аммита покоробило от этих — его же собственных — слов.

— С вампирами будешь разговаривать — хоть на коленях перед ними ползай, если угодно, — сказал Сардат. — А когда нужно собрать вместе грязных тварей и заставить их дело делать, вместо того чтоб балду пинать — это я устрою. Есть вопросы?

— Пока нет, — вздохнул Аммит, отводя взгляд. — Но я обязательно придумаю.

Солнце окрасило двор в алый цвет, когда Левмир вышел прогуляться. Обойдя дворец, углубился в сад, не столько рассматривая прекрасные деревья, которых не встречал дома, сколько одергивая необычную одежду. Левмир отказался бы от этого не то платья, не то плаща странного покроя, если бы не выражение лица князя: будто награду выдал.

«Кафтан», как назвал одежду князь, пришлось подвязать кожаным ремешком, чтобы полы не мели по земле. Рукава нелепо-широкие, руки болтаются в них. Штаны тоже огромные, издалека напоминают юбку. Больше всего ужаснул Левмира цвет одеяния — ярко-красный, с желтыми вставками на груди и рукавах.

Порадовали сапоги — крепкие, удобные, из коричневой кожи. Ступая в них по тропинке, Левмир наслаждался прогулкой.

Тропинка вывела к большому полю, усеянному ровными рядами одинаковых каменных плит. Низкая оградка опоясывает поле. Тропинка упирается в витиеватую калитку. Левмир задержался возле нее, рассматривая сложный рисунок переплетенных прутьев. Отступил на шаг и различил двух драконов, сцепившихся в яростной битве.