Василий Криптонов - Вопрос веры

— В таком случае обратите внимание на великолепную шконку!

Я со вздохом опустился на жесткое дощатое сооружение, надеясь, что правильно понял, какой должна быть моя часть ритуала. Угадал. Рикардо покончил с экскурсией, ключ заскрежетал в замке.

— Не обижайтесь на меня за шутки, сеньор Риверос, — грустно улыбнулся Рикардо. — Я ведь не чужой вам человек. Я близко знал вашего отца.

— Да ну? — Я расстегнул воротник термокуртки, чтобы запустить под нее немного затхлого синтезированного воздуха. Поскольку одеяло оказалось художественным вымыслом, спать мне, видимо, придется в одежде, и вряд ли кто принесет в клетку калорифер.

— Ну да, — кивнул Рикардо. — Раз пять или шесть. Ему нравилось, когда его называли «донья Риверос» и шлепали плеткой.

Глядя в глаза Рикардо, я отчетливо понял очень важную вещь: он просто безумен. И не только он. Каждый в этом проклятом доме свихнулся под гнетом Фантома. Я видел на лице Рикардо сумасшедшее веселье, за которым прятался параноидальный ужас. Умеют же люди испытывать такие богатые эмоции.

— Ну, я уверен, вы были очень осторожны, — сказал я, пытаясь лечь более-менее удобно. — А также выражаю соболезнования в связи с дефицитом женщин.

Рикардо молча смотрел на меня, пока я ворочался, пристраивал набитую тряпками вонючую подушку, снимал и снова надевал громоздкие термоботинки — ноги устали, но без обуви тут же замерзли.

— А ты ведь правда ничего не чувствуешь. — В голосе Рикардо прозвучала не то обида, не то жалость… Скорее жалость к себе, только что впустую израсходовавшему колкость, над которой мог бы долго ржать весь ангар.

— Всего хорошего вам, сеньор Риверос.

Быстрые злые шаги Рикардо стали последним звуком. Минуту спустя в ушах зазвенело от тишины, а когда я в очередной раз моргнул, мне показалось, что веки не слушаются. Но это просто лампы погасли в коридоре.

Сеньор Рикардо ошибался — кое-что я все-таки чувствовал. Усталость, например, а еще — скуку. Мой любимый планшет остался в руках солдат, и теперь я не мог ни смотреть фильмы, ни читать. От одной мысли, что придется коротать время тет-а-тет со своим эмоциональным двойником, захотелось взвыть. Чувства людей — живых ли, выдуманных — занимали и развлекали меня. А теперь? Что остается?

Я попытался вспомнить все, что мне известно о доне Альтомирано. Кажется, Фантомом он стал лет двенадцать назад. Ну да, точно, мне тогда было около восьми. Я сидел у себя в комнате, играл в войну. У меня множество танков и один бронетранспортер. Танки догоняют БТР и сбрасывают его с кровати или расстреливают издалека. Что бы я ни выдумывал, танки побеждали всегда. И вот, в тот миг, когда я решил, что игра не имеет смысла и велел бронетранспортеру героически покончить с собой, в комнату заглянул отец.

— Дон Альтомирано! — воскликнул он.

— Умер? — Я отвел взгляд от игрушек и посмотрел на папу.

Папу мне жаль. День за днем видеть, как твой единственный наследник сидит, скрестив ноги, и смотрит на покрытые пылью игрушки… Нет, я правда пытался двигать их руками, но мысленные модели оказались куда мобильнее неуклюжих пластиковых воплощений.

Я видел по лицу, что папа, скорее всего, слабо понимает, кому все это говорит, видел, что он ждет реакции. Я невпопад улыбнулся, обнажив молочные зубы.

— Он прошел церемонию облучения и стал Ядерным Фантомом! — воскликнул отец, взгляд его проходил сквозь меня.

— Какой ужас. — Я нахмурился. — Бедные его дети.

За два года до того папа так же влетел ко мне в комнату и, сверкая глазами, заявил, что у соседа родился сын — Джеронимо Фернандес. Все уже думали, что Альтомирано придется сделать наследницей Веро?нику, первую дочку, и вот Всевышний над ним сжалился.

Потом, правда, вести пошли невеселые. Едва научившись ползать, юный Джеронимо должен был пройти обряд выбора Пути. Он и выбрал. Из разложенных на полу предметов, среди которых лежали пистолеты (путь воина), куклы (путь правителя), столовые приборы (путь чревоугодника), он выбрал книгу (путь ученого).

«А что за книга?» — поинтересовался шестилетний я. Отец посмотрел на меня, шестилетнего, как на дурака. Так же он смотрел на меня восьмилетнего. Оба отца одновременно открыли рты и сказали:

— Какая разница? Дон безутешен!

— Причем тут дети? Дон стал Фантомом!

Моей самой сильной фантазией всегда было некое великое Дело, которое поглотило бы меня полностью. Тогда бы я с чистой совестью отмахивался от подобных новостей, заявляя, что они меня лишь отвлекают от работы. Но, увы, дел у меня, помимо игр с воображаемыми игрушками, не было. Поэтому в шесть лет я завидовал малышу Джеронимо, который станет ученым и, может быть, однажды вернет людям солнце (а можно ли представить цель благороднее?), завидовал Веро?нике, которая, выбрав путь воина, говорят, уже в четыре года научилась стрелять по-македонски на бегу по движущимся мишеням. Завидовал, потому что сам позорно завалил обряд, не стал никуда ползти, а вытянулся на ковре и уснул. В такой же позе, в которой лежал сейчас, на жесткой деревянной шконке в тюрьме дона Альтомирано. Бесполезный мешок с опилками, единственный Риверос, оставшийся в живых. Пару часов назад потерявший отца и теперь скучающий без планшета. Мне захотелось порезать себя на части и утопить в зловонной дыре в полу, но лень не позволила. К тому же резать нечем.

Ну и что мне оставалось? Я вообразил бронетранспортер и танчики, добавил парочку самолетов, и битва началась. К тому времени как лампы в коридоре загорелись, потеснив чистейшую темноту грязно-желтым подобием света, я нашел четыре способа, которыми БТР смог бы разделаться с танком. Правда, отважная машинка в итоге все равно терпела крах…

Шаги в коридоре. Я приподнялся и сел на неудобном ложе. Взгляд метнулся к запястью левой руки, но умный браслет с функцией дозиметра отобрали еще в вертолете. Что ж… Если идет Фантом, я, должно быть, и так догадаюсь, что получаю смертельную дозу радиации.

Первыми показались двое солдат, подобных тем, что похитили меня. Я подумал было, что они тащат зеркало, но меня просто обманул слабый свет. Ребята прислонили к стене плазменный телевизор, причем, поставили вертикально. Один поднял вилку и завертел головой.

— Enchufe? [1] Розетка? (исп.)

— Esperar. [2] Погоди. (исп.)

В кадр вплыл, волоча тяжеленную неудобную штуковину, Рикардо. Я узнал бензиновый генератор и в ответ на взгляд тюремщика изобразил удивление. Да, у нас тоже такие были, но их никто никогда не использовал. Хватало геотермальной энергии.

Когда же Рикардо взялся дергать стартер, до меня дошло: так это ведь один из наших генераторов! Вот чего он так смотрит: исполняет мою просьбу. Заботливый лысый Рикардо… Жаль, но генератор не пробудил во мне ничего.