Василий Криптонов - Вопрос веры

И когда она побледнела, раскрыла рот в беззвучном крике, повалилась на оскверненное тело своего воздыхателя; когда мой обожравшийся двойник со стоном побежал в эмоциональный туалет; когда солдаты спонтанным хором крикнули: «Да!», а потом по приказу прослезившегося командира дали залп из сотни автоматов в честь погибшего поэта; когда Джеронимо посмотрел на меня, как старушка на закровоточившую икону, а Вероника — как на эсэсовца, принесшего в еврейский детский садик мешок с конфетами — вот именно тогда я почувствовал себя самым несчастным человеком в мире.

Камера, в которую нас бросили, оказалась поприличнее апартаментов Альтомирано. Нары пошире, вместо дыры в полу — настоящий унитаз. А главное, свет в коридорчике горел постоянно. Пока что — пять звезд. Может, когда-нибудь в спокойной обстановке я составлю путеводитель по тюрьмам, в которых мне довелось побывать.

Как только решетка закрылась, конвоиры удалились, оставив одного, чтобы снял наручники. Он освободил Джеронимо, и тот сказал: «Viva la libertad!», на что получил загадочный ответ: «Viva la resistance!» Я пережил избавление от наручников молча. Веронике пришлось повернуться к решетке спиной, и конвоир, молодой парень с придурочным выражением лица, подозрительно долго возился.

— Ты там кроме комбинезона хоть что-нибудь чувствуешь? — холодно спросила Вероника.

Я подошел к решетке и увидел, чем на самом деле занимается солдат. Он самозабвенно мял комбинезон Вероники пониже спины.

— Не-а, — оскалившись, признался он. — Тут в фантазии все дело.

— А без меня пофантазировать никак?

— Не-а. Тогда мне руки занять нечем будет.

— Тебе рассказать, чем можно занять руки во время фантазий?

— Не-а. Я знаю, о чем ты. За такое командир в морду бьет и портянки с трусами на всю роту стирать заставляет.

— Вовсе необязательно фантазировать во время строевой подготовки. За закрытой дверью сработает не хуже.

— Серьезно? — призадумался солдат.

— Эй, — окликнул его я. — Может, снимешь уже наручники и отвалишь?

— А че? — повернулся он ко мне. — Это твоя девчонка, что ли?

Мысленно прикинув, каких травм мне будет стоить эта выходка, я ответил:

— Да, моя. Сними наручники и отвали.

Солдат замер, глядя на меня в глубокой задумчивости.

— Я уважаю тебя…

— Можешь уважать, не тиская задницу моей девчонки.

Нехотя он убрал от Вероники руки и освободил ее от наручников. Мы проводили его поникшую фигуру взглядами.

— И что, благодарности ждешь? — спросила Вероника, когда где-то далеко стукнула дверь.

— Если ты меня не побьешь — удовлетворюсь этим.

Я пытался вспомнить, когда, с какого момента лицо Вероники приняло это безразличное выражение. Она ведь не из тех, кто с легкостью выпускает наружу внутренние бури. Значит, если по ней даже невооруженным глазом заметно неладное, проблемы очень серьезные.

Вероника отвернулась, легла на нары лицом к стене, да так и замерла. Джеронимо наградил сестру недобрым взглядом.

— Что, секса сегодня не будет? — проскрипел он, но не дождался никакой реакции. Тогда, озлившись еще сильнее, добавил: — Да тебе просто завидно, что теперь у Николаса появились друзья-солдаты!

Снова никакой реакции. Я толкнул Джеронимо в плечо.

— Хватит! Да что с тобой такое?

Джеронимо посмотрел на меня.

— Она прекрасно знала, что если меня разбудить среди ночи, со мной просыпается демон. Это — темная сторона Джеронимо. Это — злой дух, который будет преследовать пробудившего его до тех пор, пока не заснет. Берегись, Николас. Не вставай на пути лучей моей ненависти.

Я, махнув рукой, присел в уголке, оставив приличное расстояние как до Джеронимо, так и до Вероники. Внезапно оказалось, что я нынче ночью так и не поспал. Глаза начали слипаться, и я даже прилег, но погасить опостылевший мир не удалось.

Джеронимо, отчаявшись добиться от сестры истерики, принялся звать охрану. Он то плакал, то смеялся так, что кровь стыла в жилах. Пинал по решетке, потом повис на ней, распевая во всю глотку «Владимирский централ» и «Журавли летят над нашей зоной». Утомившись висеть, шлепался на пол и, рыдая, умолял вернуть конфискованный смартфон. Из-за всего этого концерта моя полудрема стала робкой и урывочной, переполненной картинками, слишком безумными, чтобы их описывать.

Когда, наконец, с той стороны к решетке подошли, Джеронимо требовал священника и внеочередной пленум, угрожая революцией.

Явились трое. Двое вооруженных громил, а третий — старый знакомый, который снимал наручники. Он приволок поднос с тремя чашками.

— Отвали-ка от решетки, малой, — сказал он Джеронимо.

— Иначе что? — встрепенулся тот.

— Иначе расстреляют.

— Весомо…

Джеронимо сел рядом со мной, я, покряхтывая, тоже занял сидячее положение. При взгляде на поднос, который солдат поставил на пол, чтобы отворить решетку, я почувствовал в желудке щемящую пустоту. Пицца уже переварилась, если вообще не была убедительной иллюзией.

Вероника повернулась к прекрасному миру. Солдат, проталкивая ногой в камеру поднос, улыбнулся ей и помахал.

— Я запомнил твои слова, и моя жизнь изменилась!

— Поздравляю, — сказала Вероника. — Сколько нас здесь продержат?

Солдат запер решетку, убрал ключ в карман и пожал плечами.

— Старейшины решают. А я — хэзэ ваще.

— Христофор Зигфрид Ваще! — провозгласил Джеронимо, приоткрыв одну из мисок. — Что это такое?

— Тушеные грибы.

— Я так понимаю, мы должны это есть?

— А чего?

— Ты сам это пробовал? Ты больной? У вас что, синтезатор сломался?

— Нет синтезатора. Есть грибы. Вкусные и полезные грибы.

Джеронимо, видно, разочаровавшись и не веря более ни глазам, ни ушам, встал на четвереньки и затеял нюхать грибы. Вероника подошла к решетке.

— Мой брат лишился своих лекарств. Если вовремя не сделать ему укол, последствия могут быть плачевными. Есть у вас карфентанил? Или хотя бы промедол?

— Галоперидол есть, — ответил солдат. — Но он строго по учету, для личного состава. Спрошу командира.

— Спасибо, — кивнула Вероника.

Джеронимо поднял голову.

— Просто грибы — и все? Без картошки? Без лука? Без специй?

— Там должен быть лавровый листик, — сказал солдат, явно собираясь уходить.

— Постой! — Джеронимо властным жестом остановил его. — То, что ты принес… Скажи, ты смотрел «Зеленого слоника»?

— Никак нет, мы смотрим только патриотические фильмы.

Джеронимо встал, подхватил миску с грибами.

— Сейчас я тебе покажу, что нужно делать с такими вещами.

Трое солдат, Вероника и я смотрели, как Джеронимо тщательно вытряхивает миску в унитаз и пинком опускает рычаг слива.

— Ну что? Это так сложно сделать самому? — вернулся он к решетке. — Обязательно дергать меня? У вас что, другой еды нет?