Максим Керн - Пламя драконов – зелёного цвета

Гарнизон я всё же оставил. Не дело, если столица окажется без защиты. Подбоченясь, я ехал по главной улице столицы, идущей от моего дворца и до главных ворот. Народу высыпало — тьма! Эльфийки всех возрастов свешивались с балкончиков домов, выглядывали из окон и махали мне букетиками цветов. Ещё бы, не каждый день увидишь парадный выезд и короля в роскошном золотом одеянии, восседавшего на Ехидной Морде. Кстати, этот конь тот ещё артист. Пока мы продвигались сквозь толпу, он то и дело встряхивал своей шикарной, золотистого цвета гривой, гордо задирал голову, демонстрируя себя во всей красе: мол, смотрите на меня, пока есть такая возможность. Но фокусов, подобно вчерашнему, не выкидывал, слава Вечному Дереву.

Эримиэль остался во дворце в качестве моего заместителя и вообще второго эльфа в королевстве, о чём официально было объявлено глашатаями по всей столице. Я видел, что Проф страшно этим гордится, но не показывает вида, дабы не уронить лицо. Город я оставлял в надёжных руках, за это я мог уже не волноваться. Посол Фундин осваивал новое, наконец построенное гномье посольство и был основным связующим звеном между нами и королевством гномов. Нарви, разумеется, увязался со мной в качестве личного телохранителя. Димбл остался во дворце, так как срок его контракта ещё не истёк, а к договорам и контрактам гномы относятся весьма щепетильно.

А вот Глим с Ситаной… Что-то я их не видел последнее время, хотя с этой войной и неразберихой сам чёрт ногу сломит. Надо будет у мастера Грумма спросить, он наверняка в курсе. Ситана… После того памятного столкновения в Зале Разрушений мы не виделись. А я так хотел с ней поговорить. Кажется, до сих пор чувствую, как её руки тогда, за окном спальни, обхватили меня за шею, тело прижалось вплотную, а огромные серые глаза оказались близко-близко… Так, хватит мечтать! Вон уже наставник, едущий справа на случай очередного покушения, как-то странно на меня поглядывает. Улыбаемся и машем, улыбаемся и машем.

Но вот, наконец, мы выехали за главные ворота, оставив позади дворец, столицу и машущих цветочками эльфиек. Фу-х, слава Вечному Дереву! Я слез с Морды и стал поджидать королевскую карету. Да, такая у меня была. А вы думали, я стану мозолить свою задницу в седле все три дня, пока мы продвигаемся в сторону границы? Да щас! Предпочитаю передвигаться с комфортом — относительным, конечно. Карета, всё же, не мягкий вагон СВ.

— Болит?

— Что? — не поняла Ситана.

— Голова, спрашиваю, болит?

Гнома поморщилась.

— А я ведь тебе говорил: не пей целую кружку. Говорил?

От эля было очень весело. И ехать по ночному лесу верхом на пони рядом с Глимом тоже казалось очень здорово — пока не захотелось спать. А потом взошло солнце… Высоченные, с густыми кронами деревья давали отличную тень, но все-таки нет-нет, да пробивался лучик. Тогда в голову Ситаны будто впивалась огненная иголка, и начинало мутить.

— К элю надо иметь привычку, — Глим назидательно поднял указательный палец.

— Помолчи, — уже в который раз попросила Ситана.

Глим в очередной раз послушно смолк, но ненадолго: стоило пролететь птице или мелькнуть за деревьями какому-нибудь зверьку, как все начиналось сначала. Он болтал на ходу, болтал, разжигая костер, болтал, помешивая в котелке кашу, задавал вопросы и сам же на них отвечал… К вечеру Ситана, которая в основном кивала, уже привыкла и смирилась, да и голова прошла, правда настроения от этого лучше не стало.

Когда гнома представляла себе войну, то видела сплошные поединки, драки. Вот она, размахивая топором, врывается в самую гущу битвы. А вот пущенный ее рукой кинжал летит в глаз огромному орку… На деле оказалось, что большую часть времени занимают переходы, переезды, поиск подходящего места для ночлега, готовка ужина. Уже к середине первого дня ныло все тело, но еще хуже было то, что Ситана ничего не умела. Разве что собирать хворост. Без Глима она оказалась бы совершенно беспомощной — не смогла бы даже найти воды.

— Откуда ты знаешь?..

— В хирде научили, — пожимая плечами, на все вопросы отвечал Глим.

Утром третьего дня они выехали на опушку леса.

— Поедем по краешку.

— А почему не прямо? — удивилась Ситана.

Она помнила, что сразу за лесом начиналась широкая дорога — именно по ней они ехали сюда с отцом.

— Граница уже недалеко — опасно, — пояснил Глим.

У Ситаны первый раз за два с половиной дня загорелись глаза, она попыталась спорить, но Глим покачал головой и свернул с основной тропы на едва заметную, уходящую вправо тропинку, по которой можно было ехать только по одному.

Скоро лес поредел и сменился кустарником. Тропинка пошла на подъем — сначала довольно пологий, затем все более и более крутой. Усталые пони начали спотыкаться, но непривычно молчаливый Глим упорно ехал вперед.

Привал они устроили, только когда почти поднялись на холм. Съехав с тропинки, Глим спешился и отыскал на склоне небольшую пещерку — там и развели костер. Вернее, костер, как обычно, развел Глим. Пока он устанавливал котелок с водой, Ситана осматривала местность. С этого холма начиналась целая гряда точно таких же, поросших кустарником холмов, слева внизу раскинулась огромная зеленая равнина, по которой вилась та самая наезженная дорога.

— Правильно делаешь — наблюдать надо из-за кустов, — похвалил Глим, когда она вернулась в пещерку.

— Ты что, за мной следил?

— Присматривал, — Глим бросил в похлебку какие-то корешки.

Фыркнув, Ситана присела к огню. Пахло вкусно, но есть совершенно не хотелось, поэтому когда трещавший без умолку Глим протянул миску, она начала есть только потому, что есть было надо.

— Так и будем пря… — начала Ситана и, не договорив, замерла.

Сейчас отдаленные крики и лязг металла услышал и Глим. Отложив миску с недоеденной похлебкой, он поднялся и скрылся в кустах. Через мгновение за ним последовала Ситана.

— Откуда здесь орки? — спросила она, осторожно раздвинув ветки.

У подножия холма пятеро гномов отбивались от отряда из двенадцати орков — тринадцатый с проломленным черепом валялся на земле.

— Разведчики, — прошептал Глим.

Ситана напряглась в ожидании, что он скажет еще, и с облегчением выдохнула, когда Глим довавил:

— Надо помочь.

Я ошибся. Карета оказалась весьма просторной и комфортабельной. Гномья работа, как-никак. У неё была пружинная подвеска! Благодаря этому ход кареты был достаточно мягким, и можно было не опасаться отбить себе задницу на выбоинах. До асфальта на дорогах здесь ещё не додумались, а мощёные мостовые были только в столице. Диваны, на которых сидели я, мастер Груммботт, и Нарви, были мягкими, и обтянуты красным бархатом. И, что меня убило, у стенки, под окном, оказался раздвижной столик, точь в точь, как в наших поездах! И откидные верхние полки тоже были. Не хватало только характерного перестука колёс, и проводницы, разносящей чай в гранёных стаканах с подстаканниками.