Егор Чекрыгин - Хроники Дебила. Свиток 5 (вычитка)

Однако во всем этом есть одно но!

— Так значит, этот Фулкар, — уточнил я у Накая, — ничего против Царя Царей не предпринимает?

— Да как же можно? — опять удивился такому предположению мой шпион. — Фулкар же ему слово давал.

Хм… Я задумался. Тогда какого хрена Мокосай вызвал меня сюда в такой спешке? Что-то тут явно не то.

— А что в народе говорят… ну, в смысле вообще, — все ли ладно в славном Иратуге? — решил я раскинуть свой невод пошире. — Ты вон там кустик пропустил. Его надо осторожненько выкопать, чтобы корней не осталось, а потом ямку закопать…

— Да чего в народе-то говорят? — не понял вопроса Накай. — Много чего говорят… Вот, говорят что неурожай будет сильный, причем несколько лет подряд. Падеж скота предрекают… Будто бы наши воины, в Степь, с аиотееками драться ходившие, с собой оттуда злых духов приволокли, которые на наш скот и нападут…

— И что, были уже случаи? — уточнил я.

— Да вроде как говорят, что где-то там, ближе к северу, в Плоской Горе (поселок это такой) вроде как все овцы повымерли. Да только та Плоская Гора уже почитай чуть ли не на границе со Спатой стоит и по всему Иратугу самым занюханным медвежьим углом числится. Туда по зиме и дороги-то почитай нету, пока перевалы снегом завалены, да и живет там всего пара-тройка семей, и все стадо у них — меньше чем две руки овец. Кто их знает, чего у них там случилось?

Однако вроде как верно знающие люди говорят, что издревле не бывало такого, чтобы иратугские воины в Степь биться ходили. Потому как…

— А про Мокосая чего говорят? — перебил я разглагольствования Накая, заподозрив, что он сел на своего излюбленного конька и готов скакать на нем хоть всю ночь, ругая новые обычаи и порядки… Нет, не то чтобы он искренне так считал — в конце концов, и сам в битве участвовал, а значит, и славу немалую получил, и явно своей славой гордится — просто поругать новое, это такое болезненное наслаждение, вроде расчесывания комариных укусов. Вроде и знаешь, что только хуже от этого будет, а удержаться никак не можешь.

— Про Мокосая говорят, что он слова своего не сдержал, победы настоящей не добыл, а того вождя аиотеекского, что он убил, это вы ему подарили… вроде подачки «низшему». И из-за этого духи от него отвернулись, вот потому и излечиться никак не может… Так мне чего, еще землю ровнять или и так сойдет.

— Сойдет, — буркнул я, посмотрев на идеально ровный пятачок земли, выскобленный Накаем. И начертав что-то вроде пентаграммы, выдавил из заранее заготовленной тушки кролика несколько капель крови, потом застелил сверху куском шкуры, достал свои «волшебные» чернила и, задумчиво погладывая на звезды, стал вычерчивать в свете костра разные геометрические фигуры. Хотя признаюсь, мысли мои гуляли где-то очень далеко от всей этой астральной чуши.

…Собственно, нетрудно было догадаться, что под Мокосая копают. Причем делают это втихаря, но достаточно грамотно — пойди докажи людям ранней весной, что неурожая не будет и никаких эпидемий скота нету! А волнение уже посеяно. Люди нервничают, беспокоятся, начинают заранее искать виноватых.

А кто виноват во всех бедах царства? — Естественно, Царь Царей. Не уследил, не сумел договориться с предками, не подмазал правильных духов и демонов. Свернул с правильного, предначертанного предками пути, засрал всю ауру и обгадил Ману.

Что поделать, любишь кататься, люби и саночки возить. Коли ты помазанник божий, то изволь отвечать за стихийные бедствия и погодные заморочки.

Стоит посеять такие настроения, и все уже начнет работать против Царя Царей. Если он попробует отмалчиваться, скажут, «Ему нечего сказать, он сознает свою вину». А начнешь оправдываться и опровергать слухи — невольно передвинешь их на, так сказать, «официальный уровень», и потом точно уже не отмажешься.

А там глядишь — народ, убежденный, что при таком Царе Царей по-любому будет неурожай, на полях станет вкалывать спустя рукава (чего зря мучиться?) — и извольте получить, неурожай так таки и будет.

А чем больше безделья, тем больше дури, пьянства и панических слухов — все на нервах, озлобленны и никому не верят. Таким народом весьма просто и удобно управлять. Они легко поддаются внушению самых идиотских идей и верят любым слухам. А там уж стоит только указать пальцем на Виноватого, и можно спокойненько отойти в сторонку, — дальше народ все сделает сам.

Хм… Вот как-то даже и не думал, что в эти дремучие времена кто-то уже владел подобными полит-технологиями… Хотя, с другой стороны, наверняка искусство управлять толпой родилось рука об руку с Властью. А третьим близнецом, родившимся в то же мгновение, было желание против Власти бунтовать.

Короче, теперь я, кажется, представляю «Как», хотя по-прежнему не знаю «Кто».

Кто тот умник в окружении этого самого Фулкара, умеющий так хорошо управляться со слухами и руководить действиями толпы?

Хм… Впрочем, нельзя и сключать и вероятости, что тут вообще шурует кто-то третий.

Виксай-то с Аноксаем мне большими интриганами и знатоками человеческих душ не показались. Они, вроде как, были больше любителями решительных наездов и импульсивных поступков… Что, впрочем, вовсе не означает, что и среди их родни все такие. Вполне мог уродиться какой-то хитрожопый умник.

Да и вообще, чем больше размышляю об этой ситуации, тем навязчивее у меня на языке почему-то вертится слово «жрецы». Хотя пока никакого жреческого корпуса в Иратуге я вроде бы не видел.

…Правда тут, как и в любом приличном царстве, есть свои шаманы. С которыми я, к своему большому сожалению, практически не знаком.

Правда, обычно местные шаманы как-то не стремятся захватывать власть — немножко другая специфика натуры у тех, кто идет в шаманы.

Но с другой стороны, чтобы люди так уверенно поверили слухам о будущем неурожае, они должны исходить из заслуживающего доверия источника. А это, что ни говори, а шаманы.

…Я глянул на шкуру. На ней были изображены несколько оптических эффектов-обманок, вроде двух параллельных линий, благодаря хитрой штриховке кажущихся изогнутыми, лента Мебиуса и куб с неправильно срощенными гранями. Выглядело это все достаточно загадочно и необычно.

— Вот смотри, — сказал я, тыкая свой рисунок в нос Накаю. — Вот эти вот линии говорят, что много лжи последнее время нашло себе места в Иратуге. Так что никому не верь! Мокосаю, мне и Великому Вождю Лга’нхи можешь верить. А больше никому. И тогда все в твоей жизни будет правильно и хорошо, как бы она ни вертелась и ни извивалась.

— В общем, друзья бот’аники, надежда у меня только на вас! — горестно заключил я, обращаясь к своим собеседникам. И было это на последнем перед приходом в столицу ночном бивуаке. Вот уж не думал я, что собственными стараниями окажусь в столь нелепом и почти плачевном положении.