Кира Измайлова - Скоро сказка сказывается

— Ладно, — буркнул волк, осторожно беря клетку зубами за золоченое колечко. — Бывайте.

— Скатертью дорожка! — крикнул вслед Кондрат.

Волк вскоре скрылся из виду.

Только мы собрались отправиться в путь, как резко стемнело. Поднялся ветер, и перед нами вдруг очутился небезызвестный гражданин Кощей. Он был мрачен и грозен, но общий эффект несколько портило то, что он старательно нажевывал жвачку.

— Ну, — промычал он. — В чем дело?

— Вы о чем? — не поняла я.

— Гусли мои где? — спросил Кощей.

— Пардон! — возмутилась я. — Мы так не договаривались! Вернее, договаривались, но не так! Русским языком сказано было: когда буду улетать, пришлю вам гусли с волком! Вы что, считаете, что в данный момент я уже улетаю?

— Сейчас улетишь! — пообещал Кощей и насупился. Никита схватился за меч размером с рельсу и тоже насупился. А пока они буравили друг друга взглядами, я потихоньку достала гусли и заиграла «Танго втроем.» Боже мой. Что было! Вернее так: третьим был Кондрат. Кощей с Никитой изрядно повыщипывали у него перья, стараясь отобрать друг у друга партнера, и бедный ворон орал, как резаный. Кони наши стояли в сторонке и взирали на происходящее с осуждением.

— Прекрати! — взвыл наконец Кощей. — Перестань!

— А вы не будете больше у бедной девочки гусли отбирать? — спросила я медовым голоском, старательно нащипывая струны.

— Не буду! — закричал Кощей. — Мамой клянусь, не буду!

— А кто у нас мама? — поинтересовалась я.

— Мамы у него уже лет пятьсот, как нету, уморил он её, — наябедничал Златогривый.

— Ах ты гад! — возмутилась я. — Я же сейчас «Ламбаду» сыграю! Или нет, лучше румбу. нет, самбу!

— Не надо! — заверещал Кощей. Сомневаюсь, чтобы он хорошо представлял себе латиноамериканские танцы, но явно не горел желанием им обучиться. — Клянусь! Своим здоровьем клянусь!

— Ты бессмертный, — напомнила я, тренькая струнами.

— Тогда… — Кощей призадумался, насколько это возможно было сделать, пританцовывая в бодром ритме. — Ну не знаю я! Просто клянусь!

— Вот, это уже лучше, — кивнула я и перестала играть. — До свиданьица.

Кощей метнул в меня испепеляющий взгляд и исчез, словно его и не было.

— Ну и надоедливый же он, — сказала я, упаковывая гусли. — Кстати, а куда мы поедем?

— Куда глаза глядят, — предложил Никита, всё ещё не пришедший в себя после жарких объятий Кощея.

— Ладно, — согласилась я, влезая на Воронко. — Поехали.

И мы поехали. И не успели проехать и километра, как в лесу раздались бурные рыдания.

— Надо бы проверить, что там, — сказал Никита.

Я поехала за ним. Глазам нашим предстала удивительнейшая картина: на поляне, тесно обнявшись, сидели трёхглавый Змей Горыныч и какой-то незнакомый богатырь. Оба лили горючие слезы, коих натекло уже внушительное озерцо (ненавижу я эту привычку русских богатырей!), свесив, соответственно, буйные головы (все четыре) ниже необъятных плеч. На траве валялся кусок бересты, на котором явно женской рукой было каллиграфически начертано: «Ухожу! Надоели оба! Пойду к Кощею, он интеллигентный мужчина, он сможет понять мою мятущуюся душу и удовлетворить мои интеллектуальные запросы! Не поминайте лихом. Василиса Премудрая.»

— Боже, сколько же здесь Василис! — простонала я. — Поехали отсюда, пусть сами разбираются! С Кощеем я больше дела иметь не желаю!

— Опять поедем куда глаза глядят? — ехидно каркнул Кондрат.

— Да! — ответила я. — Только. Никита, пусть твои глаза на этот раз смотрят в чистое поле! Надоели мне эти мелодраматические сцены!

— Ладно, — пожал он плечами.

Но не успели мы выехать в чисто поле, как издалека донесся крик:

— Спасите-помогите, люди добрые! Разбойники лихие жизни ни за что ни про что лишают, бесчинство творят средь бела дня! Спасите!

— Спасем? — деловито осведомился Никита.

— Чего же не спасти, — кивнула я. — Кондрат! Марш на разведку, а мы следом! Полный вперед! И мы пришпорили коней.