Алексей Рагорин - Ракетчики

— И расскажите подробнее, как шёл сам процесс. Я, например, не представляю даже, как это — дать взятку. Ну, в смысле, саму технологию: что сказать, как и куда положить. До тридцати пяти лет дожил, а дурак-дураком.

— Эт самое, где взяли, где взяли — тайна, выпытывайте Александра, а как было — расскажу. Заходим мы в кабинет к начальнику училища. Только, эт самое, до того ещё нужно с ним договориться. Но это тоже решалось. Бутылка коньяка и коробка конфет, плюс, эт самое, полтишечка — и секретарь тает. Потом идёт беседа с начальником: жалостливо, просительно, почти, эт самое, со слезами на глазах. Со слезами на глазах беру карандаш, бумажку из дипломата, пишу число. Если устраивает — начальник кивает. Если вдруг не устраивает — пишу следующую сумму. Когда сумма устраивает — нам кивают, я достаю из дипломата деньги. Кладу на стол. И кладу на стол соответствующие документы кого-то из наших.

— И что, все брали? Не было сбоев ни разу?

— Ну, эт самое, были, только не сбои. В Одессе сильно ушлый попался: смотрит на деньги и что-то там про пометки ультрафиолетовой краской несёт. Тут я, эт самое, ей-богу, хвалу господу про себя вознес. Ха-ха-ха.

— За что хвалу, Алексей Степанович?

— За то, что послал нам Александра Владимировича. А ты, Толик, тихонько сиди, ты мне полжизни должен.

— Это за что?

— Не перебивай, сам расскажу. Эт самое, на чём я остановился?

— На Одессе и ультрафиолете.

— Да, берёт тут Александр Владимирович и достаёт из торбы лампу ультрафиолетовую. Мы, по его настоянию, купили ее в Киеве в «Юном технике». Включили в розетку, поднесли дипломат — одессит расцвёл, показал пальцем, что всё нормально. Вот такой был случай. Сбоем это не назовешь, скорее одесской особенностью. Ха-ха!

— Вы упорно игнорируете мой вопрос относительно магнитофона.

— Ха-ха. Да, Толик, есть такое дело, ты должен. Представь: в Ростове бьёмся: и так, и эдак, уже десять тысяч на кону — бешеные деньги. Понимаем, что что-то не то, не соглашается. Тут мне Владимирович и моргает. Эт самое, мы до того договорились, что правым глазом означает последний довод.

— Нож к горлу?!

— Не, наверно, к яйцам! Гы-гы.

— Не перебивайте, а то не расскажу.

— Всё-всё, больше не будем.

— Бухаюсь я на коленки перед ним: «Тащ, генерал, не губите! У капитана детки малые, простужаются, не переживут они Севера! И Кара-Кум не переживут! Не берите грех на душу»! И так мне стыдно и смешно стало, эт самое, а смеяться нельзя, что аж слёзы на глаза навернулись. Секретарь в дверь заглянул: наверно подумал, что режем начальника. А тому — неудобняк, ручкой махнул: так, мол, уйди, уйди.

— Саша, это шутка? Или как?

— Не-не, так и было, даже красивее, чем на словах. Пришлось немного подколдовать: внушить доверие к нам.

— Никогда бы не подумал, что в нашем Алексее Степановиче скрывается такой артист.

— Я и сам бы не подумал. Эт самое, это всё он, Корибут. В СВ меня тиранил, в гостиницах мучил. Сам показывал, слова заставлял учить. В общем, уломал кое-как, репетировали, и это пригодилось.

— Нормально, а ведь соврал, насчёт детишек, ростовский генерал обидится за обман.

— Не обидится, 10 тысяч мы таки оставили, да и не соврал я. Вона, сколько, эт самое, между ног болтается…

— Га-га-га!

— Товарищи офицеры, ещё по пять капель?

— Наливай, Саня!

Способность видеть яды, которую подарил волхв Светозар, услужливо напоминала мне: «Яд, яд». А я ей отвечал: «Знаю, так надо».

— И ещё. Есть у меня маленький подарочек под ваши елки. Вот тут по десять тысяч. Это не от американского резидента, не переживайте. Несколько позже я вам сообщу источник. Только учтите: их нужно тратить. Можно будет это использовать на переезд, чуть позже, смотрите сами, а можете купить что-нибудь: машину, например. Только не кладите на книжки, и учтите, что деньги — сотками, их, в течение года, желательно разменять на 25-ки.

— О-о-о.

После Нового Года я выбил себе содействие в одном деле. Мне нужно было изготовить лук, причём, желательно не очень это афишировать. Забегая вперёд скажу: тайну сохранить не удалось. Но это ни на чём не сказалось. Сначала мне Юревич купил в строймаге досок разных. А потом я, практически, прописался на КПП. Отдельно стоящее здание, есть электрокамин, розетка на двести двадцать, никто без моего разрешения не зайдёт. Даже подглянуть сложно. В помощники взял себе Матевосяна. Взял с него клятву, что никому не расскажет.

— Сань, а Сань. Зачем лук делаем?

— Врагов СССР убивать будем Серго.

— Ну, скажи правду, Сань! Это Волочкову на пенсию, да? Никому не скажу, слишиш? Зачем?

Так и работали. Пара ножей, стекла оконные и бутылочные, перья от гуся. Толстая капроновая нить в количестве. Ниток разных несколько катушек. В куске трубы я пропилил щели, и по старой технологии квадратный брусок превратил в круглый. Нужно ёрзать туда-сюда, всё лишнее, не круглое, состругивается. Если быть точным, то все неквалифицированные работы выполнял Серго, а не я. Из тонких веточек мы собрали в лесу фашины, скрутили верёвками. В них будем стрелять. Для проверки лука и стрел. Взяли со стрельбища гильз от пистолетов. Из них сделали спортивные наконечники. Чтобы заострить, нужно стачивать на абразиве. Как вспомню «болгарку» из будущего — зависть берёт. Серго наяривал на абразивном круге, вместо моторчика. Ничё, справился. Из гусиных перьев, после отпарки, очистки, обрезания, сделали оперение. Делали сразу пятьдесят стрел. С запасом. И два лука: учебный и боевой. По одной и той же технологии.

Сам лук делался из ясеня и березы. Простой двухслойный лук. Это сильно ограничило начальную скорость стрелы, боевые возможности лука. Но мне не на триста шагов стрелять. Хватит и двадцати метров. Склеил ясень с березой. Обычный клей из хозмага применять не рискнул — не знал свойств. Спешки не было, поэтому поручил офицерам команды кушать рыбу. Плавательные пузыри и шкуры от рыбы были выданы Серго. Он кривил нос, но добавлял воды и варил, варил, варил. После шести часов уваривания, клей был готов к употреблению. Матевосян сетовал, что, мол, не только он, но и весь лес провонялся рыбой. Я остался равнодушен к его стонам. Главное, что я не провонялся. После склейки лук сох в бандаже неделю, а за Серго бегал наш котик. Бандаж — это профильная доска, к которой я примотал склейку резиновым шлангом. А сохла склейка в специальном ящике, в который был помещён электрокамин. Теоретически, склейку нужно выдерживать при температуре шестьдесят пять градусов, но такого термометра у нас не было. Поэтому делал на глазок. По старым методам Ярослава тоже не особо получалось делать точный контроль температуры. Но, опять же, расчёт на то, что мне не годы с этим луком воевать, а несколько тысяч выстрелов настрелять нужно будет. Львиную долю — для обучения, выработки навыка.