Таис Сотер - Последний Тёмный

«Точно, крылья!» Лука, не обращая внимания на тянущую боль в шее, попытался повернуть голову.

— Да нет там у тебя ничего. Ходить тебе, как и всем смертным, ножками по земле, а не в небесах летать как птице чудесной, — фыркнул Жерар.

— Издеваешься? — холодно поинтересовался Лука.

Жерар вздохнул:

— Если бы. Скажи лучше, ты… это ты?

— Иначе стал бы я терпеть твои подколки.

— Ты помнишь, что произошло этой ночью?

Лукрецию больше всего на свете хотелось соврать в этот момент, но Жерар этого явно не заслуживал.

— Да. Большую часть. Правда, как я добрался до этого места, не представляю. Видимо, искал безопасное место, — тут его внезапно осенила неприятная мысль. Ведь Жерар был тогда с инквизиторами… — Ты ведь никому не рассказывал об убежище Гохра?

— Никому. А ты?

— Не успел. Хотя в Дольхане меня спрашивали так, что будь у них больше времени, то они узнали бы и об этом, — криво улыбнулся маг.

— Значит, мы в безопасности, пусть и на короткое время.

Больше Жерар ничего не спрашивал у своего друга, как и тот у него. Утолив жажду и голод запасами, припрятанными на чёрный день в убежище, Лукреций снова лёг, провалившись в глубокий сон. Проснувшись, он обнаружил, что Жерар ушёл, оставив записку, обещавшую, что он скоро вернётся, уладив некоторые вопросы.

— Скоро — это несколько часов или несколько дней? — поинтересовался Лука у пустоты и тоскливо вздохнул.

Ожидая в одиночестве своего друга, маг не раз и не два порывался уйти. Останавливала его лишь мысль, что идти ему просто некуда. Да и чувствовал он себя так плохо, что он не мог даже читать книги, не говоря ж о каких-либо решительных действиях.

«Ничего ведь плохого не случилось, — уговаривал Лука себя. — Я остался собой, а Тьма, выполнив, что хотела, просто ушла, не причинив ни моему телу, ни моем дару никакого вреда». Он всё ещё оставался тёмным магом. И пусть почти вся его сила была потрачена той ночью, Лука чувствовал, что она постепенно восстанавливается. Возможно, он станет даже сильнее.

Но от сказанных себе слов ощущение предательства и одиночества не становилось слабее.

Лекой вернулся, принеся с собой одежду, плащ и всякие мелочи, которые могли пригодиться в дороге. Всё незнакомое, чужое.

— Я не рискнул ничего тащить из дома, — коротко объяснил Жерар. — За мной уже пытались установить магическую слежку, но у Тройгара кишка тонка со мной тягаться.

— У кого? — автоматически переспросил Лука, натягивая явно великоватую рубашку на худые плечи.

— Да у мага Вараввы. Не бери в голову, — махнул рукой Жерар.

— Надеюсь, у тебя нет серьёзных проблем из-за меня, — неловко сказал чернокнижник. Что твориться в городе?

— Плачь и похороны, — внимательно следя за реакцией Горгенштейна, коротко сказал Лекой.

Лука замер, невидяще уставившись в стену.

— Сколько?

— Несколько сотен. В основном, погибли те, кто жил в ближайших кварталах.

— А моя семья? — задал вопрос Лука, на который больше всего боялся получить ответ.

— В доме была только Августина. Она болела, но теперь в порядке. Равель и Августин же просто исчезли, хотя Делия утверждает, что Равель жив.

— Вот уж о ком я не беспокоился, — бледно улыбнулся Лукреций, испытывая огромное облегчение. — Ави, я думаю, тоже жив. Иначе бы город пылал бы уже в синем пламени. Духи огня весьма мстительны, знаешь ли.

Мысли о том, что сама Лейла может быть мертва, Лукреций старательно гнал от себя.

Маг набросил на плечи плащ, предусмотрительно снабжённый глубоким капюшоном, и подхватил сумку.

— Мы же вроде спешили? — с фальшивой легкомысленностью спросил он у Жерара.

— Да, нам уже пора. Ответь только на один вопрос. Что ты сделал тогда, Лука? Ты проглотил так много силы… а теперь ты абсолютно пуст.

— Если я скажу, что всё ушло на нейтрализацию заклинания Медеи, ты мне поверишь?

— Нет.

— Тогда мне нечего сказать.

«Прости, мой друг, но не стоит тебе знать о том, что сделала Тьма… что сделал я».

Лука знал, что Жерар догадается обо всём сам, пусть и не сейчас, но когда придёт время. И уж кто-кто, а он сможет выжить, и даже преуспеть в мире, где Тьма станет не просто страшной легендой из прошлого, а неотъемлемой частью реальности.

Единственный друг Лукреция простился с ним на той же поляне, на которой они когда-то впервые колдовали вместе. Луку уже ждал его старший брат, Томас. Встретил Том его, правда, весьма неласково.

Поднявшись с земли, Лука, кривясь, потёр ноющую скулу.

— А тебе никто не говорил, что бить тёмных магов опасно?

— Старшим братьям можно. Особенно когда младшенькие зарываются, — ласково ответил Томас. — Садись в седло. Нам с тобой ещё надо добраться до берега так, чтобы нас не заметили.

— Ты берёшь меня с собой в путешествие? — с интересом спросил Лукреций, не слишком ловко забираясь на нервно перебирающую копытами лошадь, которую держал за узды Томас.

— Нет, дела требуют остаться в городе, — коротко сказал Томас. Не объяснять же глупому подростку о своих проблемах с пропавшей невестой? — Но плыть ты будешь на моём корабле.

Спустя несколько часов утомительной конной поездки, они оказались на речном берегу в нескольких милях от города. На волнах у галечного пляжа терпеливо ждала лодка, надпись на которой гласила, что она была частью «Святой Мари». Конечно же, не обошлось без занудных наставлений от старшего брата:

— … у меня есть хорошие знакомые в Виарди, они примут тебя. Я дам тебе определённую сумму денег с собой, но ты должен тратить деньги с умом. Не смей баловаться с магией, виардцы хоть и язычники, но…

Лука послушно кивал, не слишком-то вникая в нотации Томаса. Вполне возможно, он просто не доберётся до Виарди, а даже если окажется там, едва ли задержится надолго.

Лукрецию Горгенштейну было пятнадцать, уже не ребёнок, но ещё и не взрослый, когда он окончательно понял, что всё, что происходит в его жизни, его совершенно не устраивает. Жизнь была полна разочарований, он знал это ещё с ранних лет, вот только надеялся, что когда вырастет и станет более самостоятельным, ситуация исправится.

Но только став по-настоящему несчастным, узнав вкус предательства и бремя одиночества, вынужденный покинуть свою семью и страну, Лука понял — ничего не исправится. По крайней мере, само по себе.

«Но разве я не тёмный маг, пока ещё последний и единственный в своём роде? Тёмный, а не добыча и не жертва для алчущих силу и власть. Так зачем же мне продолжать притворяться послушным ягнёнком на закланье?». Губы мага расплылись в такой предвкушающей и зловещей улыбке, что проходящий мимо матрос схватился за висящий на груди оберег, забормотав молитву.

— … и не смей пугать моих людей, Лука! Хватит так мерзко скалиться! — возмущённое шипение старшего братца едва ли могло испортить настроение Лукреция, полностью погружённого в построение планов на ближайшие годы.