Светлана Шевцова - По имени Шерлок. Книга 1

Кладбище представляло собой огороженный железной оградой пустырь. Свинцовое небо сеяло мелким дождем, порывы ледяного ветра заставляли поднять воротник и придерживать кепи рукой. Двое угрюмых мужиков с лопатами, видимо могильщики, стоя возле лежащего прямо на земле деревянного гроба, дополняли картину.

С трудом вытаскивая ноги, увязающие в грязевом месиве, и поминутно рискуя лишиться равновесия и обуви, мы подошли к ним.

— Шерлок, ты хочешь побыть с ней?

— Да.

— Открывайте гроб, надеюсь, вы его еще не заколотили? — детектив повернулся к могильщикам.

— Нет, сэр, что вы, как можно? Мы ж не совсем дикие, мы ж понимаем, — продолжая бормотать что-то неразборчивое, один из них снял крышку гроба и поставил ее рядом, утопив один торец в грязи.

Жестом приказав мужчинам следовать за ним, детектив отошел на несколько шагов. Я же, затаив дыхание, смотрел на лицо Молли, пытаясь найти в нем черты той самой девушки. Девушки, которая тащила меня, еле живого, к себе домой, сама ничего не имея, готова была поделиться последним, которую искренне любили все, кому повезло встретить ее на своем пути.

Я не сводил глаз с ее лица и вдруг, черты, искаженные старостью и смертью, стали волшебным образом меняться, и вот уже в гробу лежит не древняя старуха, а прежняя Молли — удивительная красавица с фарфоровой кожей и нежным румянцем. «Молли!» — выдохнул я… Но слезы, наконец покатившиеся из глаз, перестали туманить взгляд и Молли снова стала такой, какой ее сделали убийцы — маленькой, одинокой, мертвой старой женщиной, лежащей в дешевом гробу, где-то на пустыре, на окраине города. Совсем одна, ни друзей не близких, умершая такой страшной смертью, ничего не видев в жизни, кроме бедности и страданий.

И больше не в силах сдерживаться, не контролируя себя, я тоненько завыл, как щенок воет возле убитой матери. Слезы, потоком катившиеся из глаз, заслонили весь этот проклятый мир. Я выл и раскачивался, как игрушка-болванчик, без единой мысли в голове, пока, подскочивший ко мне детектив, обняв за плечи и бормоча что-то успокоительное, не потащил меня обратно к экипажу.

— Детектив, так что писать на табличке — неизвестная? — раздался голос одного из могильщиков.

— Это Молли, — сквозь слезы, проглотив ком в горле, упрямо сказал я.

— Подпишите, что здесь покоится Мария Шелли, девица, шестнадцати лет, — детектив, твердой рукой ухватив под руку, усадил меня, не сопротивляющегося и как будто находящегося в ступоре, в кэб.

Всю дорогу, пока мы ехали обратно в приют, детектив молчал, давая мне время прийти в себя. А я, оглушенный горем, тупо смотрел в пол, все еще переживая болезненные моменты этого жуткого прощания.

И дело даже не в том, что я так сильно привязался к Молли, что ее потеря стала для меня такой тяжелой. Просто именно сейчас, в виртуальном, нарисованном мире, я впервые столкнулся со смертью, лицом к лицу, во всей ее неприглядности. Люди умирали, и я прекрасно это понимал, финал был неизбежен и принимался мной, как неотъемлемая часть жизни. Я знаю, что раньше, большинство людей настолько боялись неизвестности, которая воспоследует после смерти, что придумывали себе сказочные миры, которые, якобы, ожидали их за гранью.

Но что ожидало Молли? Придумал ли Протей для нее свой рай, есть ли жизнь после смерти в этом цифровом мире? Как жаль, что мне у кого спросить…

— Шерлок, тебя проводить? — детектив участливо склонился ко мне.

— Нет, спасибо, я в порядке.

— Хорошо, — мужчина протянул мне руку для рукопожатия. — Если тебе будет нужна помощь, ты знаешь, где меня найти.

Сейчас мне хотелось побыть одному. Я не хотел видеть даже Донни, который обязательно принялся бы расспрашивать меня о внезапном отъезде. Поэтому, я прямиком направился в мастерскую, где планировал проработать, минимум, до ужина.

К счастью, на этот раз меня никто не отвлекал, и к вечеру все механизмы были собраны и настроены. С еле сдерживаемым волнением, сделав ключом несколько оборотов, я завел птицу. Та послушно расправила крылья, покрутила головой и принялась наклоняться вперед, имитируя клевание зерна. Выглядело это, признаться, немного жутко, учитывая тот момент, что корпуса у моего творения пока не было и все шестеренки, пружины и соединения торчали наружу. Подождав некоторое время и убедившись, что механизм смены навощенных цилиндров тоже работает как надо, я вздохнул с облегчением. Слава мне и Гермесу, покровителю воров и изобретателей, хоть я в него, конечно, и не верю.

Осталось только прикрыть все это безобразие достойной оболочкой. Идею с настоящими перьями я сразу отмел, почему-то она не вызывала во мне никаких иных чувств, кроме брезгливости. Оставалось одно — корпус из тонких медных пластин, которым я собирался придать форму и подобие текстуры пера. Работа предстояла не то, чтобы сложная, но кропотливая, монотонная и довольно долгая.

Быстро сбегав на ужин, я снова вернулся в мастерскую и продолжил работать до глубокой ночи. Не видя смысла в возвращении в комнату, я улегся тут же, свернувшись калачиком на двух сдвинутых вместе стульях. Душу согревали целых две единицы механики, полученных по завершению работы, и птица, мягко бликующая полированной медью в свете керосиновой лампы.

Проснувшись утром, я сильно пожалел о своем решении ночевать в мастерской. Болела спина, плечи, затекла шея. Упражнения пришлось делать, преодолевая не только лень, но и приличную боль. Однако разогретые мышцы вскоре перестали протестовать, и я отправился умываться и на завтрак уже довольно бодрым, полным грандиозных планов.

Начало дня пролетело мгновенно, практически незаметно для меня. Как я не старался сфокусироваться на текущем моменте, но мысли постоянно перескакивали на мистера Шоу и его задание — как старик отреагирует на доработку его чертежа? А ну как не признает за улучшение? Тогда плакала моя профессия. Кстати, интересно, а как это будет реализовано — я все забуду? Инструменты начнут вываливаться из рук? Или просто не смогу читать чертежи? Последнее — скорее всего…

Еле дождавшись окончания утренних занятий, а за ними и ланча, я влетел в мастерскую, как на крыльях. Старик Шоу уже был там. Нахмурив кустистые брови, он разглядывал клетку с птицей, время от времени недовольно, как мне показалось, покачивая головой. Настроение разом упало.

— Сэр? Добрый день.

— Ну, здравствуй, юноша. Что-то пока я не вижу ничего уникального в твоем изделии. Сделано, безусловно, аккуратно, качественно. Из тебя выйдет неплохой ремесленник, но, вряд ли — Мастер.

Проглотив обидные слова, я завел птицу торчащим в спине ключиком. Она послушно начала переступать лапками, забила крыльями, повернула головку. Мистер Шоу скептически наблюдал, скрестив руки на груди.