Евгений Сапожинский - Дурацкое пространство

Смотря на экран и суча ножками, Маргарита испытала какой-то кайф. Я заметил это. Что за дурацкая привычка, подумал я, немного зависеть от какого-то оптического прибора.

Ей было хорошо, тем не менее. Чего нельзя было сказать обо мне. Мне пришлось, как всегда, возиться с барабанами. Занимаясь сиим, я даже не сразу понял, что она говорит. Хотела выезд! «Хорошо, — пробормотал я, и стал озираться в поисках комплектующих. — Вы в курсе, сколько это стоит?»

«В курсе, — очки были уже надеты. — Можете смеяться: я копила на это удовольствие долго. Соизволите ли вы удовлетворить мою потребность?»

Я обулся и упаковал копию в яуф. Две части почти по 600, был еще довесок. Должно хватить надолго.

«Итак…» — я пытался казаться самому себе умным.

«Итак, — подхватила Маргарита, — я покупаю вашу услугу. Все, что мне нужно — это чтобы вы принесли фильмокопию с этой штукой (довольно небрежный жест в сторону многострадального волшебного фонаря) и продемонстрировали ее мне. Если не ошибаюсь, у вас в прейскуранте есть что-то подобное, не так ли?»

Глянул на часы: до окончания смены оставалось около пятнадцати минут. Клиентов больше не предвиделось, так что я с чистой совестью мог уйти. Вопрос заключался в следующем: надо ли было проводить сумму через кассу или же положить эту денежку в карман. Необходимо заметить, что аренда фильмокопии, тем более с услугами киномеханика, была не такой уж малой. Три подобных сеанса — вот и почти моя месячная зарплата. Нельзя сказать, что я любил демонстрировать фильмы жирным идиоткам — однако иногда приходилось. Просто приходилось, и все. Деньги, как известно, не пахнут.

Боролся с совестью я недолго. Мы вышли.

Солнце садилось в задницу какого-то непонятного марева. Рухнул, как всегда по вечерам, туман — такой, что протяни руку, и не увидишь ее, улицу. Нам нужно было идти направо, затем свернуть направо еще один раз — так я понял по ее словам; дальше — во двор. Не проще бы было доехать на дизельке? Увы, нет. Мотриса ползла как улитка, маршрут ее был нелеп и безобразен. Вопрос ушел в вакуум. Миновав убогие, но уютные домишки Фестивальной, мы прошли по Джазовому переулку, прямиком ведущему к улице Коперника, 36 — дома, где жила Маргарита.

Пока мы шли, туман, как показалось мне, немного рассеялся. Мотриса прогрохотала (хоть и не так уж близко от нас; я, клянусь, ощутил тепло — даже жар двигателя, и сладковатую вонь выхлопных газов). Заходящее солнце слегка приоткрыло свой лик сквозь облака, которые нарисовали некоторую структуру. Хорошо было бы заснять эту мутную красоту на пластинку, помозговал я. Но тащиться сюда со студийным широкоформатником было бы долго, да и заморочно.

Навсегда запомнил этот пейзаж: Маргарита, тающая в тумане, солнце, слегка сквозь него светящее, желтые стены трехэтажек, платаны, и я, ковыляющий вслед. Она шла, не оборачиваясь (знала, что волокусь следом). Туман поглощал звук: теперь не было слышно ничего, кроме матовых ударов каблуков об асфальт, приглушенного боя церковного колокола и дребезжанья то и дело уже совсем далеко проезжающего поезда.

Повернули; кирпичная «точка» осталась позади. Я начал уставать. Шутка ли, более сорока килограммов. Акустические системы, впрочем, заменены на более легкие — смешные, теперь уже не те. То и дело мне приходилось останавливаться и вытирать пот. Жара, влажность и смог. Что-нибудь одно! Мороз при таком содержании аш-два-о в атмосфере тоже не подарок; идешь по улице, харкая, и делаешь вид, что не простужен. Липкая дымка обволакивает тебя, прикидываясь дешевой засахарившейся сгущенкой. Этакий синкансен. Не обращая на поволоку внимания, то есть пытаясь не делать этого, ты добредаешь до остановки. Ждешь. Наконец появляется трехвагонное чудовище, ты позволяешь ему себя поглотить и позволяешь везти: долго, очень долго. Настолько, что возникает ощущение, будто у кондукторов началась другая смена. На заданный в третий раз вопрос, есть ли у тебя билет, возникает желание усомниться в собственной вменяемости и снова его купить. Так, для порядка. Кондукторы — люди сумасшедшие. Ты едешь в хомячкевозе, но слава Богу, тебе не приходится делать это чаще, чем два раза в месяц — надобно время от времени ездить в центр и заниматься некоторой дурью с бумагами.

Кажется, подошли. Это тоже была «точка». Вот радость: рядом отделение полиции, как-то я там весело прокуковал всю ночь, отмечая некий праздник. Да, был как раз день моего рожденья: друзья загадочным образом испарились, и наступившее утро я встречал с суровым лейтенантом. Сик транзит глория мунди.

Осталось немного: втащить оборудование в кабину лифта, нажать, куда надо, выгрузить аппаратуру, внести ее в квартиру, смонтировать, дать сеанс и уйти, звеня в кармане звонкою монетою. Потом переться домой, либо тащиться обратно на Фестивальную. Нет. До дома короче. Можно было бы даже проехаться на устройстве, приводимом в движение силой разума великого Рудольфа, хоть и вышел бы тот еще крюк.

Подъезд был каким-то нестандартным: Маргарите долго пришлось нажимать на кнопки, говорить всякую чушь в нутро дьявольской коробки, именуемой сознанием консьержки; наконец нас впустили. Снова возникли идиотские вопросы; судя по всему, почтеннная дама только приступила к своим обязанностям и свято чтила инструкцию. Я устал потеть. В кабине Маргарита несколько изменилась в лице, как всегда меняются в лифте — так бывает всегда, ведь люди — всего лишь картонные марионетки, не марионетки даже, а разве что жалкое подобие плоских кукол. Видал я таких. Да на той же Коперника: был там когда-то магазин, магазин игрушек, вот праздник для четырехлетнего ребенка. Там было так здорово! Всякие ходячие медведи с ключами в задах меня мало интересовали — там был театр, мать вашу!

Уродцы ходили по улицам, жили какой-то своей дурацкой жизнью. Бумажные тетеньки в клетчатых платьях катали коляски с воплотившимися зародышами. Мужички в темно-сером — все, как на подбор, в кепках, — широко шагали, не уставая, к какой-то цели. Мне чем-то полюбился этот трахнутый на башку город. Все и думаю: как бы вернуться туда.

Дверь жутковато ухнула, и мы вышли на лестничню площадку. Маргарита оглянулась — нет ли кошки. Кошка жила на лестнице, Маргарита ее подкармливала. Все это, однако, меня несколько уже утомило, я хотел только одного: провернуть сеанс и смыться.

Войдя, Маргарита сразу скинула обувь («У меня можно ходить босиком!») и повела меня по таинственным глубинам квартиры. Да, тут было на что посмотреть. Если бы был свет. Удивительно, ее современная квартира выглядела как типичная сталинка — не четыре метра, конечно, потолки, но и не два с половиной. Я бы слегка присвистнул, если б умел свистеть.

— Проектор ставить сюда? — задумался вслух я.