Юрий Мерлянов - Хроники императора. Начало пути (СИ)

- А ты, - он повернулся ко мне, - пока потренируешься со мной.

Я промолчал, лишь проводив медленно удаляющегося надзирателя безразличным взглядом - ты все равно скоро умрешь, вы все умрете, и подошел к Крикуну, став рядом с двумя другими невольниками. Те сразу же отступили от меня на шаг.

- Боитесь? - Крикун злобно оскалился, - Правильно делаете, отродье. Так, у вас двоих спарринг, а ты, - он кивнул мне, - покажешь, что уже умеешь. Начали!

Первый же удар он заблокировал играючи и нанес ответный, прошедший буквально в сантиметре от виска и, успев вернуть руку, нанес еще один, просто сбивший меня с ног и заставивший кубарем откатиться метра на два, если бы не поставленный мною блок, я был бы уже мертв, скорее всего.

- Ты смотри, неплохо! - Крикун был явно удивлен, - А ну, вставай!

Следующие обмены ударами были сродни мельтешению крыльев мотылька, быстрые, неуловимые, они прощупывали и вводили в заблуждение, что бы следующий, коварный, стал последним. И он стал. Крикун, не ожидавший такой скорости от невольника, в попытке заблокировать обманку, просто насадился всей своей тушей на ввинчивающийся ему в грудь кулак и, охнув, обмяк. Очень хотелось добить, просто вырвав кадык или свернув шею, подобные мысли прямо роились у меня в голове, одна прекраснее другой, но не сейчас, я еще слишком слаб, не время. Отошел в сторону и сел на землю, голову опустил на колени, прикрыл глаза. Стоят, смотрят, кто с удивлением, кто с интересом, а кто и вовсе безразлично. Что, Крикун, не так уж ты и любим своими подчиненными. Спустя пару минут тело дернулось, глаза открылись и еще мутный взгляд уставился на меня как на диковинку.

- Каррг, принеси-ка нам мечи.

Один из надсмотрщиков отошел и вернулся, неся в руках по учебному деревянному мечу. Значительно тяжелее настоящих, боевых, они прекрасно подходили для новичков, вырабатывая у них силу и выносливость, нарабатывая и укрепляя кисть. Протянув один Крикуну, второй он бросил мне под ноги, в пыль. Я поднял, став напротив уже поднимающегося противника.

- Ну что же, с рукопашной для тебя закончено, остался только бой на мечах, - и сразу же атаковал, быстро, жестко, будто собрался размазать меня в течение нескольких секунд. И это бы ему удалось, слишком уж велика была между нами разница, если бы я пытался блокировать и отбиваться, для меня же все его действия были понятны и предсказуемы, будто мозг наперед просчитывал вероятные траектории ударов, силу и приемлемые ответные атаки. Бой увяз в обманках, больше никаких рубящих, никакой грубой силы, только колюще-режущие, только скорость и предугадывание. И Крикун стал проигрывать, пропущенный порез запястья, тычок в грудь, бедро, касание в бок, плечо, и все это при его умении и сноровке. Я же держался только за счет скорости и реакции, толком никогда не державший в руках ничего опаснее топора, крутился как юла и жалил подобно осе. Никакой техники, никаких поставленных ударов, просто голое наитие против многолетнего опыта и силы. Как ни крути, но я был значительно быстрее него, и если для остальных Крикун двигался с поразительной скоростью, то для меня было видно каждое его движение, начало поворота туловища, плеча, ноги, все это складывалось в определенную мозаику и позволяло вовремя отскочить, уклониться, скользнуть в сторону и неожиданно ужалить. Могу поспорить, с такой манерой боя он еще не сталкивался. Но постепенно я стал уставать, вернее, стало сдавать запястье, слишком большая нагрузка, слишком много для одного дня. Атаки замедлились, стали менее уверенными, я все больше скакал и пытался увернуться, все меньше пытаясь достать противника, и он видел это. А в какой-то момент просто отступил, опустив меч и бросив:

- Достаточно.

Потом глянул на стоявших вокруг, те сразу же возобновили прерванные тренировки, и вернулся ко мне:

- Теперь повторяй и запоминай.

И начался танец, медленный, изящный, завораживающий, меч скользил в воздухе, изворачиваясь и полосуя его под неожиданными углами, то замирая, подобно готовой к броску змее, то жаля, словно скорпион, стремительно, неотвратимо. Скорость все возрастала, воздух начал стонать, рассекаемый причудливыми траекториями, меч же стал размытым росчерком, лишь на мгновения целиком появляясь в поле зрения, пластуя пространство призрачным острием - я просто потерял дар речи, передо мной был мастер, нет, Мастер, может, и не сравнимый со мной в скорости, но то, что он показывал сейчас, было несравнимо ни с чем, танец смерти, танец силы, ловкости и умения. Он не дрался со мной в полную силу, теперь уже не было сомнений, против такого бойца мне просто не выстоять. Что ж, еще один урок, всегда имей туз в рукаве. Постепенно гул стал стихать, движения замедлялись, движения становились более плавными, танец умирал, приводя меч в конечную точку, приветствие солнцу, на уровне глаз. На несколько секунд он так и замер, а потом повернулся ко мне:

- Тренироваться будешь со мной, повторяй.

И я стал повторять за ним движения рук, ног, туловища, разворота плеч, поворота бедер, расположения ступней. Здесь все было важно, все стремилось усилить, ускорить, улучшить, это была основа, без которой ничего не получилось бы. Не знаю, что это было за искусство, но я теперь понял, почему их называют воинами-стали, таким бойцам мало кто сможет противостоять. И могу поспорить, свое искусство они хранят в строжайшем секрете, тогда почему же его показывают мне? Ответ прост - я умру, они уверены в этом. Как бы ни сложилось все в дальнейшем, я для них потенциальный труп. Так что я возьму все, что вы сможете мне дать, возьму и использую для того, что бы убить вас раньше, чем вы сможете убить меня. И я запоминал, отлаживал в памяти каждый штрих, каждую мелочь, словно в голове была видеокамера, позволяющая со временем просмотреть однажды заснятое, придет время, и смогу повторить весь танец не хуже, а даже лучше, вот только направлен он будет против вас. Мысли шли своим чередом, тело двигалось, впитывая движения как губка, рука уже почти отваливалась, а Крикун все продолжал и продолжал. В какой-то момент меч просто выпал из руки, пальцы не могли его не то, что удержать, сжимать их было невозможно, напряжение было просто колоссальным, казалось, еще чуть-чуть, и кисть просто отвалится, отпадет сама по себе. Крикун же только кивнул:

- Будет толк.

Потом я сидел и смотрел, как тренируются остальные, как получают синяки, пускают кровавые сопли, падают, хватаясь за бока и конечности, наблюдал и сопоставлял уровень - они бы не выдержали против меня и минуту, теперешний я был действительно страшным для них противником, не зря они сторонились. Просидев еще около часа, поднялся и стал отжиматься на двух руках, потом на левой, затем на правой, далее пошли приседания, Крикун только мазнул по мне взглядом и отвернулся, сегодня я был волен в своих действиях. И к закату я был полностью выжат, обессилен, жутко хотел лечь и не шевелиться. Поэтому, зайдя в клетку, сразу же рухнул на свежую охапку соломы, привычно командуя телу отбой, а в сознании разворачивая переливающуюся огнями схему и приступая к пытке. По-другому я не мог это назвать. Форменное насилие. Жестокое, варварское надругательство над телом и сознанием. Но иначе никак, после того, что видел, я понял - меня раздавят как букашку. Я слишком слаб, пора становиться сильнее, невзирая ни на что, у меня только один путь выжить, и он такой, какой есть, другого не дано. Так что заткнись, и приступай. И я затыкался, еще как затыкался, и рвал, на пределе, жестко, не церемонясь, опять исходя кровью и корчась в конвульсиях. Джар, подошедший к нашей общей решетке, с безумным выражением смотрел на мои судороги при свете луны и улыбался. Мое сознание билось в корчах, а тело ломало в конвульсиях, мог бы, стонал бы или выл, на этот раз ощущения были куда острее, казалось, я вновь ученик атрасса и пожираем очередной тварью, внутренности не просто горели, они лопались, взрывались, опаляя нутро и прорываясь наружу, подальше от этой пытки, от этого безумия. И тем не менее я продолжал и продолжал, пока сознание просто не отключилось, отказавшись воспринимать реальность такой, какой ее делал хозяин, тьма стала спасением, определив рубеж возможного. Тело замерло и Джар, получавший такое большое удовольствие от созерцания всего этого, недовольно скривившись, отошел от решетки.