Алексей Суконкин - Десятый порядок. Вирмоны (СИ)

- Попытка, - согласился Рома. – Госбезопасность знает о ситуации в смысловом плане что-то большее, чем мы.

- Зато мы видим, как ситуация развивается на месте, - вставила Эля. – Изнутри.

- Мы здесь накопили массу сведений, которые будут очень полезны для тех, кто принимает решение, - сказал Рома. – Только вот передать эти сведения мы не можем…

- Что с вышкой?

- Завтра срежем замок на двери аппаратной и включим передатчик.

- Как ты думаешь, сколько их?

- Кого?

- Тех, у кого гранаты и автоматы.

- Думаю, не много. Эта группа должна быть мобильной, а потому – небольшой. А вот, сколько среди них, скажем так, «научного персонала», это лучше скажешь ты.

- Да, я уже думала над этим, и пришла к выводу, что для «полевого исследования», если это не связано с глубоким лабораторным анализом, достаточно будет трех-четырех человек. Если где-то здесь есть место, чтобы разместить специальное оборудование, то персонала надо будет человек десять-двенадцать.

- Такое оборудование, какое было у вас в Африке?

- Да.

- Что оно собой представляет?

- Два сорокафутовых контейнера.

- Их бы заметили, - сказал Рома. – Здесь же их нет.

- А их никто и не искал, - возразила Эля.

- Специально – нет, - согласился Рома. – Но если бы они тут были, местные их бы видели.

- Посмотрим, - сказала Эля. – Меня вот еще что волнует – всё это время я думаю только о том, что вся эта вакханалия тем, или иным образом замыкается на профессора Симахина и на его учеников. Я не знаю, по доброй воле он это делает, или принудительно, но в мире вирусом Z-08 так плотно как он, еще никто не занимался…

- Ты ещё говорила про китайского профессора…

- Чжиминя.

- Да.

- Он коснулся этой темы, но в его монографиях и лекциях не прозвучало и десятой доли того, что уже знает Симахин.

- Или знал, - сказал Рома. – Может быть, он не пропал без вести, а погиб.

- Ты в это веришь? – усмехнулась Эля. - Специалиста такой категории в мире больше нет. За его голову какие-нибудь террористы выложили бы мешок алмазов – если бы точно знали, над чем он работает!

- Хорошо. Значит, ты считаешь, что он жив?

- И прекрасно себя чувствует, - сказала Эля. – Но, насколько я его знаю, он не стал бы проводить такие кровожадные опыты…

- Люди быстро меняются, - сказал Рома. – Особенно если менять их специально.

- Что ты имеешь в виду?

- Ну, есть много способов заставить человека делать то, что он делать не хочет. Например, можно взять его детей, или внуков, и начать резать их на кусочки. Пальчик сегодня, пальчик завтра, ушко послезавтра. И мнение у человека меняется кардинально.

- Это средневековье какое-то! – возмутилась Эля.

- Зато эта методика работала во все времена. И в Средневековье, и сейчас. Или ты думаешь, что террористы-смертники добровольно, из каких-то религиозных соображений, идут на подрывы? Ни в каком случае! Убивая себя, они спасают свои семьи, которые в это время находятся в руках заказчиков! А чтобы придать этому делу благопристойный вид, соответствующий религиозным требованиям борьбы с инакомыслием, смертников обозначают «святыми», со всеми прилегающими почестями – гуриями и бесконечным раем на той стороне границы жизни и смерти. Но на самом деле, это только кровавый шантаж и обман, ничего общего не имеющий с религиозными устоями.

- То есть, ты уверен, что Симахин в руках этих головорезов?

- Или он их возглавляет!

- А кто они?

- Я не знаю.

- Насколько плотно этим делом занимается госбезопасность?

- Люди работают. Москва в курсе.

- Или Москва в курсе, и люди работают.

- Скорее даже так.

В этот момент за окном мелькнула какая-то тень, и Рома со всей ясностью осознал, что входную дверь, после того, как они пришли с пожара, он не подпер лавкой так, как всегда делал прежде.

- Тихо, - прошептал он, нащупывая рукой автомат.

За дверью скрипнула половица крыльца, и кто-то стал проворачивать ручку замка.

- Тихо, - снова прошептал Рома, снимая автомат с предохранителя – благо, что тот был оснащен специальной пластиной под указательный палец, что сильно упрощало работу с ним одной рукой.

Без шума и скрипа дверь стала открываться.

Рома повел стволом в сторону двери, в готовности включить яркий оружейный фонарь.

- Чего бы сейчас не произошло, из-за меня не высовывайся, - успел шепнуть Рома.

Он почувствовал, как Эля вся сжалась, крепко ухватившись за его плечо.

В чуть приоткрытую дверь во флигель что-то просунулось, и Рома понял – ствол ружья. Осознавая, что он направлен не на него, все же Роме пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы сразу не включить фонарь – он решил дать возможность незваным гостям окончательно проявить себя – чтобы потом можно было действовать со всей беспощадностью.

- Закрой уши, - прошептал Рома, и в этот же момент в помещении раздался оглушительный выстрел, а сноп искр из ствола долетел до двуспальной кровати.

Эля взвизгнула, но тут же рукой закрыла себе рот.

Видя, что ружье продолжает смотреть на кровать, Рома снова сдержался, чтобы не начать стрелять в ответ. Стиснув зубы, он решил еще повременить.

Ба-бах! Ба-бах! Ба-бах! Ба-бах!

Все выстрелы пришлись по кровати, стоявшей по центру флигеля. После пятого выстрела дверь широко распахнулась, и как только человеческий силуэт появился в дверном проеме, Рома направил на него ствол, и целясь только интуитивно, два раза нажал на спуск. С дистанции в три метра поразить позвоночник, чтобы мгновенно лишить врага способности действовать, оказалось совершенно не проблематично.

Человек тут же упал, как подкошенный. Роман подскочил с кровати, и тут же прыгнул к двери, на ходу падая на пол. Снизу он выглянул во двор, увидев, как в доме хозяев закрылась дверь.

- О-о-о... – протяжно взвыл подстреленный, но тут же замолчал.

Было слышно, как на ступеньки флигеля обильно что-то лилось. «Аорту зацепил», - мелькнуло у Ромы в голове, - «отойдёт сразу». Посветил фонарем – на крыльце в предсмертных муках корчился дед Миша. Рома сплюнул с досады – как знал. Рядом лежал помповый «Мосберг».

Осветив фонарем двор, Роман прямо в носках выскочил за калитку, но и на улице он никого не увидел. Быстро вернувшись назад, он дернул дверь в дом, но она была закрыта.

- Открывай, Мария! – крикнул Рома. – Или я сам открою!

- Что? – дверь открылась. - Что случилось то?

Рома толкнул её в грудь, и она растянулась на полу, заверещав. Нагнувшись, Роман подхватил её, скрутив на груди ночнушку, но ткань не выдержала, затрещала. Та заголосила еще громче. Рома ухватил её за волосы и, приподняв, бросил на кровать:

- А ну сядь, я сказал! И замолчи!

Она осела на кровать.

- Даю минуту, если ничего не расскажешь – убиваю как твоего деда! – в голосе Ромы ясно прозвучало отсутствие жалости и решительный настрой на массовую бойню.