Юлия Журавлева - В другой мир на пмж (СИ)

— Мы понимаем, — продолжал полицейский, — Вы переживаете за своего друга, но поверьте моему опыту, девяносто девять процентов «потерявшихся» находятся на следующее утро, как проспятся. Или у любовницы, — мужчина выразительно взглянул на меня.

— Да мы просто друзья, не волнуют меня его любовницы! — вспылила я, правда, что ли истерики захотели? — Но он бы обязательно меня предупредил! Вейн взрослый и ответственный человек!

— Вы сами сказали, что телефона нет, ваш индус говорит по-русски?

— Немного, — покривила душой я, — объясниться бы смог.

— Так может, он и объяснился с кем-нибудь, — включился в разговор второй полицейский, Сергей. — У нас тут любят иностранцев, особенно, в качестве собутыльников.

— Ну, знаете, это уже слишком! — я вскочила со стула. — Если на этом все, то я, пожалуй, пойду, от моего сидения с вами толку не будет!

— Вы не спешите, — осадил меня главный опер. — Во-первых, сначала надо протокол подписать, во-вторых, мы с вами сейчас поедем на вашу квартиру с экспертом-криминалистом, он осмотрит квартиру и изымет некоторые личные вещи, вроде зубной щетки, на случай, если придется проводить суд-мед экспертизу. Но, думаю, до этого не дойдет, — закончил полицейский, увидев ужас в моих глазах.

На этом и порешили. Я подписала протокол, что с моих слов записано верно и мною прочитано, и отправилась в сопровождении опера к эксперту, уже немолодому щуплому дяденьке. А дальше этой замечательной компанией мы поехали ко мне домой за зубной щеткой менара. Дожила, возвращаюсь в час ночи в сопровождении полицейских. У квартиры я достала ключ и повернула его в замке, дернула ручку — заперто. Неужели второпях дверь забыла закрыть, или? Я судорожно вставила ключ заново, повернула в другую сторону и влетела в квартиру, а потом полетела и дальше, потому что запнулась обо что-то в темноте. Я вскрикнула, полицейские чертыхнулись и зашли за мной, включив свет. Взору служителей правопорядка предстала очень живописная картина, я сидела на полу и терла ногу, а рядом со мной лежал Адальвейн собственной персоной. Выглядел он, прямо скажем, не лучшим образом: весь грязный и плохо пахнущий, волосы спутались, а главное, мертвецки пьян. Я была в ступоре и не знала, что делать и думать. С одной стороны, Вейн нашелся и, вроде, в порядке, значит все хорошо, а с другой, этот, нет, эта…

— Так это и есть ваш иностранный друг? — оперативник был невозмутим, хотя я бы на его месте точно посмеялась над ситуацией и сказала: «Я же говорила!»

— Да, он, — я виновато посмотрела на полицейского, — извините, пожалуйста, Вы были правы.

— Да ладно, у нас такие случаи почти каждую пятницу, а в теплое время года и в другие дни недели не редкость, — отмахнулся мужчина, — давайте мы его лучше поможем раздеть и перенести на кровать, уж больно здоровый индус вам попался, одна не справитесь.

Мы начали раздевать менара, вещи я сразу бросала в машинку, сам он при этом даже не проснулся, только бурчал что-то на своем языке, иногда вяло отбрыкиваясь.

— Ого! — присвистнул опер. — И чем же Ваш друг по жизни занимается?

А удивляться было от чего. На теле Вейна было много мелких и не очень шрамов, но заинтересовало полицейского явно другое, на всю спину менара была нанесена замысловатая черная татуировка, какие-то символы, образующие спираль с ответвлениями. Полицейские перевернули его, но на животе, кроме нескольких тонких старых и неприметных шрамов, ничего не было.

— Да он йогой занимается, буддизм проповедует, типа странствующего монаха, — выдавила из себя я.

— Монах значит? А можно его документы посмотреть? — вот блин, начинается!

— Как Вы могли заметить, в одежде документов нет, — медленно начала я, — при нем еще небольшая сумка была, но сейчас я ее не вижу, так что его документы предъявить не смогу, — только бы не завраться и не спалиться!

— А что у него за интересная татуировка на спине? Символы какие-то странные, никогда таких не видел, — въедливый тип попался.

— Наверное, что-то буддистское, — неуверенно предположила я. — Сама первый раз вижу, он при мне всегда полностью одетым ходит.

Полицейские переглянулись. Было понятно, что докапываться им самим не хочется. Человек нашелся, что еще надо-то?

— Ладно, сейчас разуем его и понесем на спальное место, — решил опер, — Петрович, зафиксируй, что пропавший нашелся дома, а Вы, пожалуйста, все-таки зайдите со своим другом и его документами в отделение, отзовите заявление.

К счастью, нигде больше подозрительных татуировок у менара не обнаружилось, мужчины оттащили его в комнату, судя по кряхтению, весил мой гость ого-го, так что помощь пришлась кстати. Распрощавшись с полицейскими и еще раз извинившись за беспокойство, я запустила стирку, вещей у Вейна было немного, сменных «уличных» брюк так и вообще нет, и пошла пить кофе. Надо пересмотреть недельное расписание и назначить тяжелым днем не понедельник, а пятницу.

Если честно, я так и не решила, стоило ли злиться на менара, он ведь уже взрослый и вполне может выпить. С другой стороны, напиваться и заваливаться пьяным за полночь — это, конечно, перебор. Правда, было еще одно обстоятельство. Адальвейн явно переживал и злился из-за вынужденной задержки в нашем мире. Пусть он и старался это не показывать и вел себя вполне сдержано и доброжелательно, но нет-нет, а в его поведении проскальзывали упаднические настроения. Вот и решил расслабиться по-мужски, а поскольку с местным алкоголем он не знаком, то и результат оказался соответствующим. Главное, чтобы такое больше не повторялось, а то по пьяни в такую историю можно влипнуть, потом не расхлебаешь. Не удивлюсь, если полиция взяла нас на карандаш.

В субботу я проснулась ближе к полудню, хоть отоспалась. После утренних процедур пошла проверять менара. Вейн сидел с книгой в своей комнате и был задумчив как никогда.

— Привет, Вейн, как утро, доброе? — я с ехидной улыбкой смотрела на своего гостя.

Мужчина медленно отложил книгу и встал, избегая моего взгляда, это хорошо, значит, сам все понимает.

— Доброе, Лера, — Вейн мялся, подбирая слова, тоже мне, генерал армии. — Прости меня, пожалуйста, моя вчерашняя выходка была недопустима, мне жаль, что тебе довелось увидеть меня в таком состоянии. И еще, я пожалуй, недооценил тебя, раз ты смогла дотащить меня до кровати и раздеть, за что тебе отдельное спасибо.

— Тащила тебя, предположим, не я, а доблестные представители наших органов охраны общественного порядка, к которым я уже успела обратиться, но все равно — пожалуйста. Только давай договоримся, что больше никаких эксцессов! — я чувствовала себя мамой школьника, впервые напившегося на дискотеке. — Пойдем завтракать, расскажешь, как дошел до такой жизни.