Сергей Сезин - Черная башня и белая лисица (СИ)

Слева от него, между ним и учителем, сидел мужчина помоложе, даже почти что без седины в волосах, хотя в его усах серебряных нитей хватало. Он сосредоточенно рассматривал лежащую перед ним тетрадь. А вот справа сидела русоволосая дама приблизительно такого же возраста, как и первый маг Воздуха. Она как раз рассматривала меня, и взгляд у нее был каким-то давящим. Словно она им отодвигала подальше. У меня создалось впечатление, что от нее нужно ждать каких-то неприятностей. К магу Огня такого ощущения не было. Будь я человеком без Дара, я бы всегда обращался за лечение к магам, выглядящим именно как он — спокойным, опытным, доброжелательным. Читавший тетрадь маг — по нему впечатлений никаких не было. Он пока занят не мной.

Конечно, я понимал, что все это мимолетное впечатление, а дело может пойти совсем по-другому.

Учитель коротко описал мои достижения в магии, владение двумя Стихиями, упомянул научные работы, борейна и поход за Лесной хребет. Помолчали. Первым заговорил тот самый маг, глядевший в тетрадочку.

— Александр, хочу сказать тебе, что несмотря на то, что это экзамен, мы не забываем, что перед нами — наш будущий коллега. Поэтому мы бы хотели, чтобы разговор не шел в виде вопросов и ответов, что написано в таком-то параграфе учебника, а по-другому. Расскажи нам о своем походе за Лесной хребет и упомяни подробно свою магическую деятельность. Перестрелки с местными жителями можешь опустить. Нас интересует деятельность нашего будущего коллеги в сложной ситуации, где он вынужден выполнять действия, способные поставить в тупик более знающего мага.

Ага, они замок не называют, так что знания о ситуации у них только приблизительные, как у Андрея с Анвером.

— Я должен предупредить, что не о всех деталях могу рассказывать. Как по причине семейных дел, так и потому, что часть информации не подлежит разглашению.

— А чье это решение — о сокрытии части сведений? — это вмешалась дама.

В разговор включился учитель:

— Это решение Петра Николаевича с Дворянской улицы, а также Ильи Владимировича с остальными членами группы. Александр об этом предупрежден и не должен давать информацию дальше определенного уровня.

— Александр, рассказывай, придерживаясь тех границ, которые нужны.

Так сказал маг Огня, а дама недовольно устремила взгляд подальше от меня.

Я и рассказывал — целых полтора часа. Правильно сделал, что сел. Стоять полтора часа было бы неприятно. У меня от рассказа даже устал язык. Спрашивали меня часто — особенно про то, что я чувствовал, по какой причине сделал это и как я считаю, правильно ли сделал в каком-то случае. Естественно, я сильно укорачивал рассказ. Ведь учителю я все рассказывал часов пять. Поэтому рассказ о нижних уровнях был безжалостно вычищен, как и подробности о библиотеке. Рассказ об испытании змеей был также видоизменен, по нему я якобы очень подробно рассмотрел все силовые нити в заклинании, удерживающем отца, и разобрался в их порядке. И обратил внимание, что они похожи на гамак, закрепленный в двух точках, и оттого решил, что если соединить эти «точки крепления», то заклинания буду гасить друг друга. Что и произошло. Зато издевательства над воротными порталами было описано максимально подробно.

Когда я закончил рассказ, члены комиссии немного помолчали, а затем дама попросила меня посидеть в коридоре. Совещались они еще с полчаса, я уже стал размышлять, где бы тут чего-то перехватить съедобного, да и попить не мешало бы. Время-то обеденное, а я много рассказывал, во рту уже пересохло.

Через полчаса вышел учитель и сказал:

— Саша, тебя ждут. Я сейчас ухожу по делам, подойди ко мне, пожалуйста, завтра с утра.

— Обязательно!

Учитель широко улыбнулся. Я понял, что это значило.

А дальше все было совсем обыденно. Меня поздравили с присвоением звания мага, называли коллегой и пожелали удачи в дальнейших начинаниях. Документ завтра передадут в Думу, а свидетельство можно будет получить еще где-то через неделю.

Я поблагодарил и попрощался.

Ноги несли меня к дому, но я ловил себя на мысли, что вот, произошло важное или даже важнейшее событие в жизни, а я не скачу от радости, как это мы делали в школе, когда заканчивался учебный год, не швыряю портфель впереди себя, как это делал Гена Савицкий, не кричу во весь голос от восторга. И у меня даже какое-то ощущение утраты, словно я не стал полноправным магом, а мне наоборот, запретили этим заниматься? Странно это как-то, ощущать такое в душе, когда сбываются я твои планы, а ты не можешь порадоваться им. То есть ты рад, но не до конца, рад мысленно, но не душою. Я вспомнил рассказ отца о том, как они с друзьями после предпоследнего курса обучения напились какого-то алкоголя и завязали узлом железный столб. При этом никто не мог вспомнит, кто из них это сделал и каким заклинанием. Вот люди повеселились!

А я иду и не знаю, весел я или наоборот.

Может, я устал, как бывает с человеком, когда он физически и морально утомился до того, что ему ничего не хочется, и радоваться тоже нет сил, а хочется просто отдохнуть. Но когда же я успел устать? Я ведь только-только закончил обучение, да и прожил еще не так много.

Странное что-то творится со мной, а что именно — не пойму.

Вечером мы праздновали в кругу семьи, и мне стало чуть радостнее, глядя на искреннее веселье своих родных. А ночью во сне я опять видел Белую Лисицу, и ее уста говорили — приди ко мне, потомок.

Меня звали в дорогу, оттого я и готовился к ней. Конечно, сначала было еще и празднование на кафедре у учителя. Младшие ученики в тот день были отпущены пораньше и угощены мороженым. А учитель, я, Анфиса и все, кто еще не ушел в отпуск в этом месяце, участвовали в симпозиуме. Когда-то это слово обозначало философскую беседу под надлежащим образом разбавленное вино и разные вкусности, потом им стали называть научную конференцию (поглощение вина и прочего при этом случалось, но как бы было не основным процессом). И вот теперь мы вернулись к истокам понятия. Хотя когда собираются научные работники, то без науки и философии никак не обойдется.

Почему разбавленное вино? В те блаженные времена считалось невыразимым варварством пить неразбавленное, таким свинством могли заниматься только окрестные дикари, не знакомые с античной философией и культурой. Посему благородные мужи разводили вино водой в пропорции обычно два кубка вина на три воды. Это была общепризнанная норма, но ее могли и видоизменять по вкусу. Поскольку тогда вино не превышало крепостью двенадцати градусов, то был шанс вести беседу мирно и утром не забыть услышанных в процессе симпосиума философских откровений.

Пока бумаги оформлялись, я достаточно плотно трудился над дальнейшими планами. Поговорил с родными насчет своего путешествия и получил разрешение на него. Про Армир я ничего не говорил, а называл Нижний, Казань, Саратов и при большом желании Царицын. Или их окрестности. На такой план родные были согласны. Что делать — я пока еще несовершеннолетний и еще бездипломный или безмедальонный. Но совсем скоро мне стукнет шестнадцать, потом, надеюсь, будет получено свидетельство, а к этому времени и будет готов медальон. А дальше я формально кузнец своей судьбы. Первую половину каждого дня я бегал по своим делам, а вторую — угнетал Костю и Виталика. Им тоже осталось заниматься совсем недолго, пусть терпят, ибо впереди почти два месяца отдыха. Ну, это от занятий, а что их ждет дома — это их родня пусть решает.