Юрий Москаленко - Неуловимый. Часть первая.

Я, делая вид, что не вижу наших страдальцев, интересуюсь у своего визави:

– Как думаешь, барон, куда наши-то сдрыснули?

Шварц изобразил вопросительный взгляд и глазами показал под телегу. Потом усмехнулся, поняв, что своего я всё-таки добился с угощениями, и так спокойно проговорил:

– Да, наверно, в гостях мясом давятся. Ты же Попу целую ногу отдал. Чем мы с тобой сами перекусывать станем?

Я скривился, прикидывая свои силы. Что-то я подустал немного, а уже почти сумерки, и вот-вот ночь возьмёт права в свои руки в этом мире.

– У нас до сих пор костра нет. – я посмотрел туда, где выкладывал хворост.

– Угу! И какая-то сука хворостом у нас разжилась без спроса. – прокомментировал отсутствие сухих веток барон.

– Крыс гасить надо. – многозначительно выдал я умную мысль. – Ну-ка, пробегись по ближайшим огонькам. И если найдёшь пакостников, скандал устрой, а я пока в телеге поищу, может чего и найду. Очень бы не хотелось в такую темень по лесу бродить.

Барона два раза просить было не надо и вот его уже и след простыл, а я, не обращая внимания на доносившиеся из-под телеги стоны, с разбегу запрыгнул на телегу, предварительно сбросив с плеча кукан из толстой ветки на котором была нанизана рыбина.

Та-ак! К запасам хвороста и дров на телеге не притрагивались, значит, в телегу никто не лазил и стибрили только то, что я подготовил для растопки перед стычкой со Свищём. О! Вон и крики Шварца слышны. Кого-то он уже костерит не стесняясь и вором обзывает. Ого! Да там настоящий бунт начался, но вроде кричат в поддержку Шварца.

Ой, кого-то сейчас, по-видимому, бить будут, лишь бы не барона.

Ладно, коль на помощь меня не зовёт, значит и сам справится, а у меня и без него дел навалом. Быстро отобрал небольшие кусочки сухого хвороста и соорудил из них маленький лесной шалашик с собранной пожухлой прошлогодней травой внутри, и незаметно метнул внутрь маленькую молнию.

Огонь мгновенно вспыхнул и охватил своим жадным пламенем всё подготовленное для него угощение, но чувствую ему этого будет мало, а значит можно и поленьев побольше подкинуть.

– Эко, как ты быстро огонь развёл, Малой. – раздался сзади тихий голос Попа. Видно, он больше всех съел моих хитрых и вкусных ягодок и корчит его поэтому сильнее всех.

Я обернулся.

Не стал делать вид, что испугался, а просто спросил:

– Чего такой вид болезненный, Поп?

– Да, живот резко прихватило, причём у многих кто за столом в гостях сидел. Половина слегла, а половине хоть бы что. Вначале на мясо грешили, но многие его пробовали и ничего. Наверное плохо прожарилась одна из партий. Подруги наши и вовсе слегли тут же. Мы с наёмником до телеги добраться смогли, хоть и бегаем в лес… официально за дровами.

Я хмыкнул. Проводить с ними воспитательную беседу бесполезно. У них в головах засело, что дети – это никто и зовут их никак. В деревнях до сих пор часто детей в рабство сами родители продают и ничего, а потому пускай мучаются. Само к утру пройдёт, но ещё около суток мутить будет, а потому…

– Сочувствую. Значит, на вас ужин не готовить, всё равно не в прок пойдёт. – подколол я нашего начальника телеги.

– Ну, почему же! – встрепенулся Поп. – Похлёбка из рыбы не помешает. А пока извини, мне надо до леса пробежаться. Ох, как бы меня там волки не съели!

И был таков.

Но не успел я заняться рыбиной, как из-под телеги услышал очередной тоскливый вздох и шебаршение – это Ушер наконец решил появиться.

Молча вылез, продышался, видно так успокаивал бурчавший живот, и подсел поближе к огню. Сначала помолчал, смотря, как я сноровисто чищу и режу рыбину на большие куски, и неожиданно тихо спросил:

– Ты, что с Рухи сделал? Вначале все испугались, думали, что разбойники на вас напали. Бычара в таком виде появился, что даже смешно, но перед этим и правда страшно стало от его истерического воя. Затем купец словно с ума сошёл, начал пинать своего родственника, спрашивая сильно испуганным голосом, где ребята и что с вами случилось. Все очень удивились такому его поведению. Он бы точно Рухи до смерти забил, но тот простонал, что с вами всё нормально, и что вы убежали, а на него кто-то напал и ограбил. А теперь я вижу кто именно его так ограбил: штаны красивые и выделка отличная, и пояс на заглядение. Давай бартер проведём. Я тут слегка свои кальсоны испачкал, а подмены нет. Подгони мне его штаники. В городе обещаю вас за свои одеть с бароном по полной в новьё, если найдём, и даже пояса с меня. Нож можете себе оставить, хотя он вам явно не по статусу. Могут из-за него и проблемы возникнуть.

Уж что-что, а реально кроить из штанов бугая себе одежду я точно не планировал. Толкнуть кому-нибудь или самому страдальцу продать, хотя он и так нам деньги торчит, но тут как раз неплохой вариант наклёвывается, отказываться глупо. Да и посоветоваться не с кем, Шварц пока так и не появился. Точно, появится, когда по стоянке запах похлёбки разноситься будет. Но как вариант…

– Забирай, но всю одежду, которую закажем и на какую укажем…

– Э-э! Видя, что вы творите, вы весь мой гонорар за эту поездку за раз уничтожите. – вскинулся наёмник.

– Да нет! Мы без излишеств, но добротную…, и это…, а чего на нас никто не накинулся, когда мы появились? – поинтересовался я.

Наёмник хмыкнул.

– Так я же тебе говорил, что купчина родственника из-за вас едва до смерти не забил. Теперь все и вовсе в непонятках, что вы за птицы. Со всеми не работаете, хотя от своих обязанностей не отлыниваете. Вон, Поп, словно сыр в масле катается, после того как вы к нему в помощники попали. Все ему завидуют, что не им таких помощников подкинули, да и на кормёжке он у вас и меня иногда подкармливаете. Это многого стоит. За последние дни Поп и вовсе к Светке вашей ни разу не подошёл, я имею ввиду, чтобы обслужить скотину. И как-то даже здоровее стала, обычно она у него вечно хворала и вроде даже собирались её на колбасу отправить после этого рейса, а теперь смотри какая животинка. Вот и жеребцы до неё охочие стали. Так что, вы явно удачу и ей и Попу принесли. Теперь к вам вряд ли кто цепляться будет. Мужики Гнусу уже фингалов понаставили, многим не нравится этот типок. Да и за баб, что клеятся к этому уроду, а не к ним, вот и мстят. А тут такой повод рожу ему набить за отвратительное отношение к детям.

Я хмыкнул.

Ну-ну, вспомнили о детях, уроды!

А Ушер, тем временем, продолжил свой рассказ, повторив слова купца, произнеся их с особым пафосом:

– Ведь караван – это одна семья, а вы в нём его дети!

Я усмехнулся. Поздно они вспомнили об этом как-то, но и то хорошо, что Гнусу за нас досталось.

– Бери штаны. – сказал я. – Сейчас к речке пройдёмся. Надо воды принести, чтобы рыбу помыть. Не хочу все куски туда нести, проще водички одной притащить. Заодно и помоешься и процедуры проведём, – я посмотрел на прыгающие тени от костра на лице наёмника и, со значением, добавил, – если только ты язык за зубами держать умеешь!