дада дада - Коренной перелом

– Вы в этом уверены, товарищ Василевский? – Верховный посмотрел в глаза начальнику Генштаба.

– Так точно, товарищ Сталин, уверен, – твердо ответил Василевский, и добавил, – Ситуация, которая сейчас складывается на Воронежском направлении очень похожа на ту, что была в другой истории во время битвы на Курской дуге. Тогда немцам в первые же дни наступления удалось прорвать нашу оборону, и их удары пришлось парировать действиями наших танковых резервов. Но сейчас есть и фундаментальные отличия:

Во-первых, - у немцев еще нет в наличии, неуязвимых для советской ПТО «Тигров» и «Пантер», а лобовая броня их «троек» и «четверок» имеет толщину пятьдесят, а не семьдесят миллиметров как тогда. Основу нашей противотанковой обороны составляют пушки ЗИС-3, а не значительно более слабые сорокапятки, качественно усиленные, отсутствующими в том варианте истории отдельными противотанковыми истребительными дивизионами РГК с тяжелыми 85-ти и 100-миллиметровыми противотанковыми пушками, а также поступившими на вооружение пехоты реактивными гранатометами.

Во-вторых, – точность контрартподготовки из-за более качественной авиаразведки в этот раз была значительно выше, чем на Курской Дуге в том варианте истории. И хотя общее количество задействованной артиллерии сейчас несколько меньше, противник понес от ее действия более значительный ущерб.

В-третьих, наши высотные разведчики-корректировщики, легко выявляют позиции немецких батарей, дивизионов и артполков, что позволило нашим артиллеристам начисто выиграть контрбатарейную борьбу с немецкой дивизионной артиллерией, и с большей эффективностью и оперативностью управлять огнем нашей дивизионной, армейской и, приданной фронту артиллерии РГК.

В-четвертых, полевая оборона с развитыми линиями траншей, усиленная ДЗОТами и опорными пунктами, оказалась не по зубам для немецкой пехоты, чья артиллерийская поддержка была ослаблена до минимума, а танки непосредственной поддержки пехоты несли большие потери от наших бойцов, вооруженных гранатометами и противотанковой артиллерией. В конце концов, немецким солдатам необходимо было выходить из-под прикрытия сгоревшей бронетехники, и сто-сто пятьдесят метров идти под шквальным фланкирующим автоматно-пулеметным огнем нашей пехоты.

Василевский немного помолчал, глядя на карту.

– Вот потому-то, товарищ Сталин, – продолжил он, – у противника и такие большие потери в живой силе, и отсутствие даже незначительных успехов в первый день наступления. Но первый день – это еще не конец сражения. Завтра мы ожидаем еще более массированные атаки. ДЗОТы под огнем, пусть даже одних только пехотных пушек, которые у противника работают с переднего края по указаниям полковых и батальонных командиров, тоже не вечны. Первый рубеж нашей обороны, как ожидается, будет полностью разрушен на второй-третий день сражения. И тогда войска с него придется отводить на вторую, а на четвертый-пятый день, и на третью линию обороны. Отсюда и расчет минимальной устойчивости в одну неделю. Неделя наступательных боев такой интенсивности сожрет у противника войск больше, чем он имеет в наличии. Сейчас мы ожидаем, что противник будет остановлен на пятый-шестой день наступления.

– Хорошо, товарищ Василевский, – кивнул Верховный, и поинтересовался, – а что у вас с операцией «Цербер»?

– Операция «Цербер», – ответил Василевский, – прошла успешно. Примерно восемьдесят процентов корректируемых бомб особой мощности успешно поразили цели. Полностью разрушены основные железнодорожные мосты через Одер, Вислу, Буг, Березину и Днепр, тяжело повреждены железнодорожные узлы Франкфурта-на-Одере, Варшавы, Кракова, Житомира, Минска и Бобруйска. Завтра авиация продолжит свою работу по разрушению вражеских коммуникаций.

Кроме того, партизаны и разведывательно-диверсионные группы Центра Специальных Операций при Ставке приступили к операции «Дикая Охота», предусматривающей террор на вражеских коммуникациях, проходящих по территории СССР. Еще немного, и Гитлеру пешком придется гнать на фронт тот сброд, который он навербовал в помощь своей армии в Европе.

Что касается удара по ставке Командования сухопутных войск в Восточной Пруссии, то недавно радиоразведка подтвердила полное разрушение бункера, и гибели всех, кто там находился, включая Гальдера и Йодля. При этом, в цель попали обе бомбы: основная и резервная. Судя по данным радиоперехвата Гитлер сперва находился в шоке, а потом впал в истерику, пообещав строго наказать Геринга. И это при том, что он еще не знал о ночном массированном ударе нашей особой авиационной эскадры по штабу группы армий «Юг» под Полтавой. О результатах этого удара нам пока неизвестно. Но, думаю, что в ближайшее время из расшифровок вражеских переговоров станет ясно – кто из немецких генералов убит, кто ранен, и кто уцелел.

– Очень хорошо, товарищ Василевский, – Сталин одобрительно кивнул начальнику Генерального штаба, – Идите, отдохните хоть немного. В случае малейшего изменения обстановке на фронте докладывайте мне немедленно. Но, надеюсь, что неприятных для нас сюрпризов не произойдет.

Присутствуют:

Рейхсканцлер Адольф Гитлер.

Рейхсмаршал авиации Герман Геринг.

Генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель.

Гитлер вошел в комнату для совещаний, и все присутствующие, включая тихую и незаметную как мышка молоденькую стенографистку, обратили внимание на то, что у Фюрера Германской нации по-старчески дрожат руки, и дергается шея. Началось это все после того, как накануне русские бомбардировщики своими сверхтяжелыми «снайпер-бомбами» разбили бункер ОКВ «Мауервальд», расположенную совсем недалеко от «Вольфшанце». При бомбежке погибли такие талантливые генералы, как Гальдер и Йодль, а также много прочих генералов и штабных офицеров. На какое-то время вермахт оказался полностью обезглавлен, а командующие группами армий оказались предоставлены сами себе.

Узнав об этом, Гитлер сперва впал в ступор, который вскоре менился истерикой с катанием по полу и поеданием ковра. После этой истерики у него и начали проявляться признаки преждевременного старения. Причиной тому был страх. Он боялся того, что, если в Кремле решат избавиться от человека по имени Адольф Гитлер, то Сталину только надо будет лишь отдать приказ, и тогда его не спасет даже самая лучшая маскировка и трехметровые бетонные перекрытия бункера «Вольфшанце». Ведь, точно такой же бетон трехметровой толщины, и точно такая же маскировка были и на объекте «Мауервальд». Но они оказались не в силах помешать русским осуществить их намерения. Фюрер все время косился одним глазом на потолок, словно ожидая, что прямо сейчас на его убежище упадает еще одна бомба, которая разнесет его в пыль.