Антон Текшин - S-T-I-K-S. Окаянный

Однако шаги, раздавшиеся неподалёку, никак не могли принадлежать одной паре ног. Тут шло как минимум четверо, а может, и больше. Вот это уже интересно.

— Он был здесь! — возбуждённый голос прозвучал совсем рядом со мной, а получается, и с машиной.

— Ну наконец-то, — отозвался другой, более низкий и повелительный. — Осмотрите-ка здесь всё. Линкольн, передай координатору, что мы засекли его в квадрате Джи-Кей — сорок девять…

— Командир, он сорвал одну из грудных пластин!

— Дьявол! — выругался повелительный баритон. — Он добрался до маячка?!

— Нет, это бы это его убило. Но он смог как-то экранировать сигнал — судя по телам, он опережает нас не больше чем на пару часов, однако пеленгатор не может его засечь.

— Долбаные ублюдки! На своих двоих, да ещё ночью, мы его точно не нагоним, нужен транспорт. Линкольн?

— Связи нет, похоже, что ретранслятор накрылся…

— Да что сегодня за день такой! Ладно, заберите пластину и уходим.

Послышался странный скрип совсем рядом, уже в салоне.

— Дисмас, ты что там забыл?

— Командир, здесь живой, — озадаченно отозвался боец.

— Час от часу не легче! — баритон приблизился к машине, щёлкнув каким-то переключателем чуть ли не у меня над самым ухом. — Твою мать, Дисмас, твою же суку мать… Что за дерьмовый сегодня день… Ты видишь, КТО это?

— Проклятье! — выругался ещё кто-то рядом. — Но как…

— Теперь понятно, почему он его не тронул, — пробурчал командир, снова чем-то щёлкая. — Дьявол, как же нужен транспорт…

— Он в коме, видимо его на «скорой» и везли. Какие будут приказы?

— Ну не тащить же его с собой… Ладно, Дисмас вколи-ка ему «Икс-тринадцать», вернёмся за ним утром.

Раздался влажный шлепок инъектора, но боли я, естественно, не почувствовал, даже не смог определить примерное место, куда был сделан укол.

— А если он иммунный?

— Будем молиться Господу, чтобы нам повезло. Линкольн, далеко отсюда до ближайшего ретранслятора?

— Километров двадцать… А что с объектом?

— Да никуда он не денется, не видишь, в каком он состоянии? Первым делом — связь. И распылите-ка в машине репеллент, чтоб до утра в долбаный салон никто не сунулся.

— Есть!

Пронзительно зашипел баллончик, выпуская наружу сжатый воздух.

— Всё, выдвигаемся!

Шаги стали удаляться от машины, пока не стихли совсем, снова оставив меня в недоумённом одиночестве. Что сейчас вообще произошло?!

Но вокруг снова были темнота и безмолвие, даже птиц не стало слышно. Ничего не отвлекало от тяжёлых раздумий.

Через какое-то время — может, час, а может и год, впереди стало понемногу светлеть. Наконец-то!

Я с огромным трудом открыл слезящиеся глаза и со стоном приподнялся на локтях. К счастью, это был не салон «скорой», а уже знакомый гостиничный номер. Источником света, резавшего глаза, оказалась одинокая лампа на столике, которую зажгла Истерика, когда на улице стемнело. Раритетные часы показывали половину двенадцатого. А по ощущениям во сне прошло никак не меньше десятка часов.

Девушка-сновидец обнаружилась в кресле, придвинутом к кровати. Вид у неё был уставший, и чуть виноватый, как человека, пришедшего на работу после обеда в понедельник.

— Извини, Змей. Я пыталась.

— Пыталась что? — машинально переспросил я, ещё окончательно не придя в себя.

— Ну, эта чернота… Вряд ли ты хотел именно это увидеть.

— Так ты её тоже видела?

— Я же тебе говорила, — она укоризненно покачала пальцем, поднимаясь с кресла. — Мы видим ту же картинку, что и клиент.

— А звуки или другие ощущения, кроме зрительных? — осторожно уточнил я.

— Не-а, — Даша накинула на плечи свою ковбойскую куртку и направилась к выходу. — Ты не расстраивайся, может, ещё разок попробуем, как-нибудь.

К счастью, потрясение, отражённое на моём лице, она приняла за сонное разочарование. Я открыл перед ней дверь, спросив на пороге:

— Ты точно доберёшься без приключений? Комендантский час же…

— Не надейся, что я у тебя заночую, приятель, — улыбнулась девушка. — Давай до завтра. В десять утра на парковке принимаем машину и знакомимся с остальным экипажем, не опоздай.

Закрыв дверь на замок, я на негнущихся ногах добрёл до санузла и склонился над раковиной, подставив под струю сведённые ладони.

Холодная вода обожгла лицо, но мысли в порядок так и не пришли, даже после сильных хлопков ладонями по щекам.

Итак, неведомый отряд преследовал «немедведя» на пересечённой местности. Почему он не остановился для того, чтобы радикально отсечь хвост и брести себе дальше — это отдельный вопрос, который сейчас явно не главный.

Куда интереснее другое — их безымянный командир как-то меня узнал, хотя видел впервые в жизни. Ну да, я двойник довольно популярного Пастыря, но зачем было так бурно реагировать? Он точно знал, что я — свежий попаданец, и не имею к нему никакого отношения.

Двойник никому не интересен — это наглядно доказал Паломник, который хотел отпустить меня на все четыре стороны после регистрации.

Значит, тому командиру зачем-то был нужен именно тот, кого не тронул четырёхметровый элитник, до этого походя лишивший жизни троих. У него этот удивительный факт как раз вопросов и не вызывал.

Я выпрямился, от всей души въехав кулаком в кафель так, что заныли костяшки.

— Кто же я, мать вашу?! Кто-о-о?!

Но на мой крик ответить было некому. Лишь отражение в зеркале над раковиной скалило зубы в ехидной усмешке, довольно потирая щёку, заросшую густой щетиной.

Прийти на встречу вовремя не составило большого труда — за всю ночь я так и не смог сомкнуть глаз, обдумывая услышанное и увиденное. Под утро, когда стало ясно, что валяться дальше в кровати бессмысленно, стал перебирать вещи и укладывать их в рюкзак. Неизвестно, когда мы покинем стаб, может — уже сегодня, а у меня до сих пор ничего не готово.

Когда на улице окончательно рассвело, я снова заглянул в ванную комнату и привёл себя в относительный порядок. К счастью, глюков больше не наблюдалось, но облегчения это почему-то не принесло.

Стоянку авто нашёл без труда. Располагалась она буквально за рынком, и занимала огромный пустырь, покрытый неровным, потрескавшимся от времени бетоном. Машин было как грязи — от экзотичных внедорожников под самодельными навесами, до старых советских броневиков, гордо стоявших под открытым небом. Имелась здесь и подобие администрации в отдельном домике, где нас всех дожидалась возбуждённая и слегка дёрганая Истерика в компании двух квазов.

Один практически ничем не отличался от обычного человека, кроме, разве что, мертвячего цвета безволосой кожи и мурлыкающего голоса, которому любой кот позавидовал бы. Отзывался он на прозвище Матрос — производное от Матроскина, как я понял.