Олег Якубов - Михайлов или Михась?

Прокуратура незамедлительно отправила запрос в полицию Кипра, вскоре оттуда прислали и часы «Zenitt», действительно принадлежавшие Анатолию Нурееву, и подлинный паспорт к ним. Понятно, что все, пусть даже и мнимые, подозрения с Сергея Михайлова были сняты.

Когда Сергею сообщили о том, что произошло с часами, он произнес одну-единственную фразу:

— Что могут сделать мне люди, когда со мной Господь?

— А как ты сам думаешь, почему именно тебя они выбрали объектом для этой провокации? Ведь подумать страшно, что могло бы произойти, не сдай тогда Нуреев эти часы в ремонт в присутствии Татьяны. До меня даже доходили слухи, что тебе уже заранее была приготовлена какая-то специальная камера в СИЗО…

— Да, я тоже об этом слышал. Что же касается причин этой провокации, то точного ответа у меня, понятно, нет. Могу лишь предполагать. Незадолго до этого у меня несколько раз брали интервью, в том числе и на телевидении, где я говорил, что демократия в нашей стране еще только совершенствуется и правоохранительная система, мягко говоря, еще очень далека от совершенства. Так что не исключаю, что со мной попросту захотели свести счеты, дабы неповадно было вслух, да еще и на многомиллионную аудиторию, говорить то, о чем другие предпочитают помалкивать или шептаться на собственных кухнях. А тут и случай представился. Фирма «Гагарин-Лада» находится в Солнцеве, Нуреева похитили в Ново-Глаголеве, ну как тут было не воспользоваться такими совпадениями… Помню, в день, когда в женевском Дворце юстиции должны были огласить вердикт присяжных, я утром произнес про себя: «Что могут сделать мне люди, когда со мной Господь?» В трудные моменты жизни я часто повторю это высказывание из Библии. И вот на этот раз вновь Господь отвел от меня беду и ничего не смогли сделать люди, замышлявшие против меня неправое дело.

Во время следствия в Женеве судебный следователь Жорж Зекшен предложил Михайлову сотрудничество. Сугубо юридический термин «сотрудничество» предусматривал в данном случае добровольное согласие Сергея Михайлова признать один из предъявляемых ему пунктов обвинения — не важно даже, какой именно. После этого приговор суда определил бы тот срок наказания, который позволял бы подследственному с учетом нахождения в предварительном заключении выйти на свободу. В тот момент даже адвокаты, понимая, что дело принимает затяжной оборот, склонны были рекомендовать своему подзащитному согласиться на предложение о сотрудничестве. Но Сергей решительно и даже с негодованием отверг этот вариант.

— Я ни в чем не виновен и никаких обвинений признавать не намерен, — заявил Михайлов следователю Зекшену. — С какой стати я должен брать на себя вину за то, чего никогда не совершал?

Отчетливее всех Михайлов понимал, что основной целью швейцарской юстиции является обвинительный приговор суда, но собственноручно способствовать достижению этой грязной цели он не собирался. Конечно, согласись тогда Сергей на сотрудничество со следствием и оговори себя, на свободу бы он вышел намного раньше. Но он предпочел еще долгие месяцы тюремной неволи, дабы сохранить честное имя. Итог известен всему миру — жюри присяжных Михайлова оправдало. Бригада швейцарской полиции KORUS, специально созданная как подразделение по борьбе с русским криминалом, была расформирована сразу после суда. Кампиш и Ваннер остались без работы, полностью дискредитировал себя как следователь Зекшен, генеральный прокурор Швейцарской Конфедерации Карла дель Понте вынуждена была сложить свои полномочия и отправиться сначала в Югославию, потом в Аргентину, а позже и в Сирию. После этого многолетнего пути своей малопочтенной ссылки, ее, как крупную юридическую фигуру в самой Швейцарии уже больше не рассматривали. Швейцарские налогоплательщики не забыли, в какую непомерно огромную сумму (по заявлению прокурора Кроше, около тридцати миллионов долларов) обошелся им процесс Михайлова, справедливо обвиняя в этом Карлу дель Понте. И совсем уж грустная участь постигла главного свидетеля обвинения, американского офицера ФБР Роберта Левинсона. Его громкие заявления в женевском суде о создании им в России собственной разведывательной сети, сослужили ему плохую службу. Начальство не простило Левинсону столь не-адекватных высказываний. После ухода из ФБР Левинсон остался не у дел, затем попытался заняться нефтяным бизнесом, что и привело его в Ирак. Там его взяли в заложники местные боевики, потребовали крупную сумму выкупа и даже продемонстрировали в Интернете видеозапись, во время которой плененный, связанный Левинсон стоял на коленях и слезно умолял американское правительство о спасении. То ли запись не дошла до адресатов, то ли они не пожелали участвовать в судьбе опального офицера ФБР — неизвестно. Некоторые информационные источники впоследствии сообщали, что Левинсона в Ираке все-таки казнили. Во всяком случае, из иракского плена Левинсон так и не вернулся, а его жена недавно подала в суд, обвиняя американские власти в равнодушии к судьбе своего мужа.

А ведь признай тогда, в Женеве, Сергей Михайлов хоть самое малое нарушение закона, из тех, что ему навязывались, судьба всех этих людей, возможно, сложилась бы совсем иначе. Наверняка, выполнив политический заказ и осудив Михайлова, они бы сохранили свои должности, продолжая творить зло и коверкать судьбы десятков ни в чем не повинных людей. Для них, службистов, в сути своей беспринципных, не признающих ничего святого, тогда было настоящим шоком, что Михайлов отказался от предложенного ему сотрудничества и не воспользовался возможностью как можно быстрее выйти на свободу. Знай они Михайлова хоть чуточку лучше, просто не стали бы предлагать ему подобное. Вот ему-то как раз твердости и убежденности в отстаивании принципов не занимать.

Зная Сергея Михайлова уже без малого пятнадцать лет, я до сих пор не могу сказать, что понимаю этого человека. Чаще всего — не понимаю или, во всяком случае, не сразу. Лично для себя я выбрал такую формулировку: «Если бы Михайлов всегда действовал с мерок и норм общепринятых, он бы не стал тем, кто он есть». Но тем он и интересен. Как известно, харизма — это особое свойство личности, признаваемое необычным, благодаря которому человека оценивают как одаренного особыми качествами и способного оказывать эффективное влияние на других. Если принимать такое определение, то Сергей Михайлов — человек абсолютно харизматичный. Всегда оставаясь самим собой, он легко адаптируется в любой компании, без труда может поддержать беседу с каким угодно человеком. Это вовсе не проявление привычки или стремления приспосабливаться к обстоятельствам и окружающим людям. Скорее — редкий дар всегда оставаться самим собой, умея слушать и слышать собеседника, кем бы он ни был. И люди чувствуют это мгновенно, безошибочно понимая, что с этим человеком можно не таиться, а быть искренним.