Николай Инодин - Замочить Того. Полный текст

— Это произвол! — на этот раз голос прорезался у француза. — Экстренный подъём давления пара вызовет повышенный износ котельных трубок!

— Это ваши проблемы, господа!

Бритт взмахнул трубкой, направив чубук на Колчака, как ствол револьвера:

— Вы за это ответите!

— А это уже мои проблемы! — ответил Колчак, — Не смею больше отвлекать ваше внимание и тратить своё драгоценное время.

У лейтенанта начинался приступ ревматических болей, и резко портилось настроение. Неожиданно поднял руку американец:

— Сэр, приятно было видеть капитана корабля, у которого яйца на месте! К сожалению, не могу рисковать имуществом своей страны, но было бы интересно поглядеть на вашу перепалку с желтолицыми. Удачи, капитан!

***

Старшина-торпедист первого класса Мухоморо Потомуто с самого утра знал, что сегодняшний день богами назначен для того, чтобы он вписал своё имя в историю. Воин с вечера трижды бросал гадательные палочки, и Книга, Которая Никогда Не Врёт, сказала:

1. Удачный день для пролезания узкой норы

2. Щедрому вернётся больше, чем сможет удержать руками

3. Наглая рожа шире скромной.

Расположив предсказания в привязке к сторонам света, скромный последователь мудрости предков понял — именно сегодня он познает смысл хлопка одной торпедой. До восхода солнца он вознёс благодарственную молитву богине Аматерасу, до блеска начистил свой минный аппарат. Напевая технические мантры, проверил давление в замечательной самодвижущейся мине, проданной сынам богини дружественными гэйдзинами для уничтожения гэйдзинов вражественных. Тушью, сделанной из пепла интимных волос отшельника с западного склона священной Фудзи, нанёс на священную белую ткань иероглифы «Исполнение» и «Предназначение», дождался, когда надпись высохнет и повязал на разгорячённый лоб сделанную своими руками повязку.

— Ты настоящий сын своей страны, я горжусь тем, что мне выпала честь командовать такими матросами, — сказал ему младший боцман Поплывуна Каяки.

Все экипажи кораблей императорского флота с радостью и энтузиазмом ожидали возможности отомстить северным варварам за нанесённое Императору оскорбление.

Миноносец «Хаябуса» готов был, подобно своему тёзке — сапсану наброситься на врага и нанести ему смертельный удар.

Вкусно позавтракав моти с соевым соусом, японские моряки встают по боевым постам.

Время возвращения долгов приближается, все сердца на эскадре адмирала Урю бьются, как одно сердце, все груди дышат, как одна грудь.

Узкий фарватер не даёт японским командирам как следует развернуться, но и враг будет вынужден идти, как по рельсам. Уж Мухоморо не упустит шанса вогнать свою торпеду прямо под мидель русскому крейсеру!

То, что произошло затем, вызвало у каждого истинного последователя Бусидо гнев и возмущение! Русских считали врагом сильным и достойным, адмирал Того выказал северным варварам великое уважение, направив против крейсера и канонерки шесть крейсеров, авизо и восемь миноносцев! А гэйдзины показали себя лишёнными чести — мало того, что «Варяг» струсил и остался в порту — канонерка русских попыталась проскользнуть в море, пристроившись за крейсерами уходящих из Чемульпо стационеров! Ну уж нет, презренным не удастся скрыться в дыму из чужих труб! Только смерть может смыть такой позор!

Полный презрительного сожаления Потомуто развернул аппарат и выпустил торпеду, ощущая боль и жалость от того, что противник оказался труслив и недостоин. Матросы миноносца вскрикнули, одобряя его поступок. Оставляя за собой пенный след, торпеда неотвратимо, как сама смерть устремилась к вражескому борту. Как будто для того, чтобы сыны Ямато могли лучше видеть, как погибают трусы, ветер отнёс в сторону клубы дыма и расправил кормовой флаг канонерки — синий, дважды пересечённый красными крестами.

— Ой-е! — рванул с головы повязку и клочья волос поражённый в самое сердце Мухоморо.

Поздно. Мощный взрыв подбросил столб воды выше топов мачт несчастной канонерки. Через десять минут только обломки и качающиеся на воде головы немногих спасшихся английских моряков указывали место её гибели.

Выудив из воды подмокших англичан, эскадра адмирала Урю двинулась к цели. Подавленность, вызванная невольной ошибкой, постепенно сменялась праведным гневом на русских обманщиков. Вскоре команды вновь были готовы голыми руками рвать в клочья белолицых северных варваров. Но хитрые бородатые гэйдзины вновь сумели избегнуть многократно заслуженной кары — поперёк фарватера, медленно заваливаясь на правый борт, тонул растянутый на якорях пароход «Сунгари».

— Прикажите оттащить судно, пока оно окончательно не легло на грунт, — распорядился господин адмирал. Но вокруг тонущего транспорта на волнах покачивались якорные мины неизвестного образца. Попытавшийся взять пароход на буксир миноносец чудом, форсировав машины на заднем ходу, сумел остановиться и сдать назад, на монашеский посох разминувшись с плавучей смертью.

— Смотрел бы и смотрел бы, — проникновенно произнёс Степанов, не отрывая глаз от окуляров бинокля. — А если бы он всё-таки влез в заграждения, и понял, что это притопленные бочки?

— Было бы ещё лучше. На этот случай чуть глубже там несколько настоящих мин есть — миноносец пройдёт, а крейсер непременно напорется, — Колчак недовольно морщился, сожалея об излишней доверчивости японцев.

— Простите, Александр Васильевич, а как же нам теперь отсюда выходить? — удивился старший офицер.

— Как-нибудь выйдем, с божьей помощью. Я, признаться, больше озадачен тем, как нам подольше здесь задержаться. У причалов. А японцы, если хотят, пусть свою армию на материк шлюпками таскают. Или из рогаток выстреливают.

***

— Если вы, господин мичман, не способны понять поставленную командиром задачу, значит природа слишком много сил на внешнюю отделку, ничего не оставив для внутреннего наполнения! Подозреваю, что голова вам дана только для того, чтобы туда есть! И носить фуражку! С таким рвением по службе через день-другой будете примерять бескозырку! Третий раз повторяю — должен быть способ подплыть на катере, Асаму утопить, потом взрыв — и всё, легла на борт и стрелять не может, а «Варяг» лихо отрывается от остальных и уходит в море! Потом абордаж, шашки, «Ура!» и наша победа. Я всё помню!

Нужно признаться, на самом деле лейтенант Колчак не может вспомнить, что и в какой последовательности нужно делать для одоления супостата, с каждым часом полученная из странных источников информация тускнеет и забывается, но это не повод, и вообще, терпеть такое нельзя, возмутительно и должен быть наказан — весь, как один. Ну, вы меня поняли.

— Дубиноголовых нынче морской корпус производит мичманов!