Евгений Донтфа - Никтопия. Трое из рода хэ

Очеловечивание Исид, против чего настойчиво предостерегали психологи и психотерапевты всех мастей, происходило довольно часто. И на космических кораблях, и на орбитальных и дрейфующих станциях, и на таких вот планетарных базах, как двеллдоум команды МакГрегора. Но о том чтобы кто-нибудь из экипажа убеждал Исиду расхаживать по отсекам в виде полуголой красотки, Джон пока еще не слышал.

- Будешь завтракать? - Спросила Лола. - Или может для начала хочешь чего-нибудь особенного? - И девушка многозначительно улыбнулась и поглядела на молодого человека столь призывно, что Джон почувствовал, как вопреки всякому здравому смыслу, ведь это было всего лишь трехмерное изображение, внутри него забурлило сладкое томление.

- Мне бы кофе, - сглотнув, неуверенно произнес Джон.

- Только кофе? - С лукавой улыбкой поинтересовалась Лола.

Молодой человек утвердительно кивнул.

- Как скажешь, Джонни, - бархатным голоском произнесла девушка. И подошла к кофейному автомату, делая вид что нажимает там какие-то кнопки.

Получив свою чашку и пробормотав "спасибо, Лола", Джон быстро покинул столовую и направился в офис. Там, за своим рабочим столом, сидел Стэн МакГрегор. Координационный аналитик, который не спал уже часов 20, выглядел несколько утомленным. Но при виде своего младшего помощника, он улыбнулся и спросил:

- Что это ты такой созерцательный?

Джон не понял что имеет в виду МакГрегор и не желая говорить о своем маленьком успехе с ладошем, быстро ответил:

- Очаровательная, едва одетая девушка сейчас спрашивала меня в столовой не хочу ли я чего-нибудь особенного.

Стэн усмехнулся и покачал головой:

- Блин, я всё жду, что однажды она продефилирует во всей своей красе на заднем фоне во время видеоконференции с центром и я буду долго и нудно объяснять господам кураторам что это не проститутка из "Белой пагоды", которую мы заказали через полгалактики, а фантазии моего старшего помощника. Кстати ты его не видел? Полтора часа назад он сказал что пошел инспектировать энергетический отсек и пропал.

- Э-э..., - неуверенно протянул молодой человек, - кажется Василий Иванович тестирует новые термокомбинезоны.

- Вот же послал "Синан" работничка! - Беззлобно сказал Стэн.

Джон уселся в свое кресло и с удовольствием сделал первый глоток горячего сладкого кофе, который отдавал странным, но приятным привкусом. Видимо заботливая Лола добавила каких-то пряностей.

- Сегодня был в деревне у люксоров, - продолжил Стэн, - они всё-таки сумели привить наши яблони. Угостили меня первым урожаем. Только яблоки у них какие-то полосатые получились. Я принёс штук десять. - МакГрегор улыбнулся: - Протестируем на Василии Ивановиче. Он же говорит что после Каталонских шахт ему ничего не страшно. Между прочим Ворчик мне рассказал, что к ним постоянно приезжают из других деревень, все хотят видеть "семлян". О нас там уже такие сказки ходят, что мама не горюй. И особенно они хотят лицезреть "Большого Хэ". Знаешь кто это?

- Дядя Вася?.

- Вот именно. Ну почему большой понятно, пузо как рюкзак, а почему "хэ" спрашиваю. Оказывается дядя Вася наплел им, что он происходит из знатного рода "Хэ", самого могучего и великого рода в Космосе. По возвращении я естественно поинтересовался у родовитого старпома что это за род такой. На что мне через губу ответили, что это хомо, то есть люди, и посоветовали лучше учить биологию. Так что вот, Джон, мы все из рода "хэ". - Стэн засмеялся. - Кстати, знаешь, у них на восточной окраине деревни есть такой длинный желтый дом с черной полосой?

- Знаю. Я так и не сумел добиться от Миши для чего он нужен. Там никто не живет и ничего вроде не хранится.

- Да. Сегодня я видел как туда сопроводили восемь взрослых люксоров и заперли за ними дверь. Вразумительного ответа для чего это я так и не получил. Мол, они уходят. А куда уходят непонятно.

В офис вошел Василий Иванович.

- Ну как там энергоблок? - Поинтересовался МакГрегор.

- А чё такое? Свет есть, тепло есть, значит всё в порядке, - зевая, ответил дядя Вася, уже совершенно позабывший причину якобы по которой он покинул свой дежурный пост.

Стэн весело поглядел на Джона.

Уходя спать, МакГрегор приказал молодому человеку разобраться с одним из "пионеров", который залез в какую-то хитрую расщелину и теперь никак не мог оттуда выбраться. А также выяснить почему перестали работать три сейсмодатчика, установленные на громадном плато, прозванным Челобитным, ибо при установке этих и других приборов, Василий Иванович попал ногой в какую-то незаметную дыру в грунте, упал и крепко приложился лбом к одному из валунов.

- Справишься? - Спросил Стэн, испытующе глядя на молодого человека.

- Могу глайдер взять? - В голосе Джона звенела плохо скрываемая радость.

- Конечно, - усмехнулся МакГрегор. - До застрявшего пионера километров триста.

- Не а чё глайдер?! - Язвительно воскликнул дядя Вася. - Пусть на лыжах шуршит, вы же оба такие спортивные спортсмены.

Стэн поднялся с кресла, сладко потянулся и благодушно произнес:

- А господину Гладкову я напоминаю, что во время дежурства ему вменяется в обязанность надлежащим образом следить не только за всем оборудованием, но также и за биопоказателями всех членов команды. И если мой второй помощник хотя бы коленку себе оцарапает, то господин Гладков отправится на мультиморфных лыжах в кругосветное путешествие по Никтопии.

- Ага, - усмехнулся дядя Вася, - а за биоритмами сна тебе не последить, товарищ самый главный командир? Чтоб кошмаров не было.

- А Никтопия больша-ая, - весело протянул Стэн, - полторы вашей любимой Первой Земли, мистер Гладков. Так что на лыжах вам до-олго шуршать. Если что.

10.

Джон любил такие поездки. Когда ты один в теплом уютном глайдере, под практически невидимо-прозрачным материалом фонаря, мчишься в трех метрах над поверхностью абсолютно чуждого пустынного мира под черно-синим сверкающим звездным небом. Всякий раз его охватывало непередаваемо приятное ощущение какой-то дикой завораживающей свободы вперемешку с упоительным чувством то ли гордости то ли самодовольства и за себя лично и за всё человечество в целом. Так сказать, за весь род "хэ". Ибо вот он, маленький человечек посреди холодного, темного, пусть не враждебного, но абсолютно равнодушного мира, скользит с огромной скоростью над сумрачными каменистыми равнинами в чудесном аппарате, замысленным и созданным множеством прекрасных людей, оказавшихся способными воплотить дерзновенный полет своей мысли в реальное устройство. Он представитель великого племени, изменяющего материю и покоряющего пространство. И в тоже время Джон испытывал очень тонкое, почти щемящее удовольствие от того безбрежного созерцательного одиночества в котором он оказывался во время этих поездок. Это была удивительная смесь эмоций, радость сопричастности к человечеству и пугающий восторг при мысли о ужасной отдаленности и отделенности от него.