Владимир Поселягин - Путь домой.

— Приступим, — пробормотал я и когда мотоциклисты проезжали рядом, выскочил к ним с дрыном в руках.

Пистолет у меня был в кобуре, документы так же имелись, но оружие не имело боезапаса, так что я играл отчаявшегося окруженца, что вышел в свой последний бой. Жандарм, на которого я замахнулся, заметил боковым зрением моё движение и перекатом выкатился из седла, воплями поднимая тревогу. Так что я промахнулся и попал по спине водителя, заставив того взвыть. Повторно замахнуться я не успел, меня сбили с ног и начали бить ногами. Били по их меркам серьёзно, вымещая злость и пережитый испуг, особенно старался тот, что по спине схлопотал, но потом последовала команда, и меня поставили на ноги, всего помятого, избитого в окровавленной и пыльной форме. Я делал вид, что стоять не мог, находясь на грани сознания, поэтому мне связали руки за спиной, закинули на люльку переднего мотоцикла, позади пулемётчика, ну и мы покатили в сторону МТС. Я порадовался, мне именно туда и было нужно. Конечно, со стороны они действительно серьёзно меня отходили, однако в действительности это было не так, для меня их удары были, что детские хлопки в ладони, пришлось самому пускать себе кровь для антуражу.

Когда мы заехали во внутренний дворик МТС, жандармы сдали меня местным и сразу укатили, даже задерживаться не стали, а здоровый солдат, ефрейтор, судя по знакам различия, подталкивая меня прикладом, повёл в сторону штаба. Сперва меня посадили в какую-то подсобку, видимо пока не до меня было, пришлось улечься в углу и провести ночь на досках, а ближе к обеду следующего дня, вывели и повели на допрос. Эти немцы, как и жандармы, тоже удивлялись моей молодости, мол, в рядах Советов уж и дети воюют, но раз надел форму, то отвечай за это. Отвечал я неохотно, тянул время, так как знал, что с минуты на минуту начнётся захват. Местный фельдфебель, что и вёл мой допрос, всё время морщился, русский он знал плохо, а переводчика не было, но всё же кое-чего добился, где я служил и куда шёл, узнал. После этого меня отвели обратно в каморку. Когда дверь закрыли, я достал из За Пазухи кусок пирога с капустой и впился в него. Вкусно, да и есть очень хотелось, немцы меня не кормили. Запивал чаем, жаснин не трогал, больно уж аромат у него был стойкий. Как бы на запах немцы не пришли.

Когда я закончил обедать, вдруг хлёстко хлопнул выстрел. Почти сразу ему ответил пулемёт короткой очередью, но он быстро захлебнулся, и здесь же раздались крики снаружи, чуть позже всё стихло, было ещё пару выстрелов и на этом всё. Захват практически прошёл чисто, всё же я сам его планировал и даже руководил непосредственно.

Ждать пришлось минуты три, когда я расслышал в коридоре шум шагов, то застучал в дверь, и стал подавать голос:

— Выпустите меня!

— Подожди, — расслышал я ответ снаружи.

Послышалось несколько ударов прикладом по замку, лязг запора и дверь распахнулась.

— Кто тут? — спросил боец, заглядывая в темнушку.

— Младший лейтенант Юрьев, командир огневого курсантского взвода.

— А ну выходи.

Я вышел на свет, и боец стал меня рассматривать.

— Чёта молод ещё, — сделал он правильный вывод.

— Девятнадцать мне, просто выгляжу так, — ответил я и, потрогав разбитую губу, поморщился. — Командир где?

— Заняты командиры, идём к выходу, там решат что делать.

Боец сопроводил меня к выходу, кстати, я его знал, он погибнет чуть позже под налётом немцев, мы тогда ещё летунов со сбитых бомбардировщиков спасли. Тот передал меня сержанту, который меня опросил, а сержант уже доложил Соколову, особисту. Тот опросил уже более вдумчиво, после чего направил на работу, выделив трёх бойцов, однако я знал, что за мной присматривают. Направил он меня на склад, куда подгоняли машины для загрузки, но так как из-за сильной побитости помогать я не мог, то командовал. В принципе нормально.

Шведа, невысокого крепкого светловолосого диверсанта, в теле которого находилась моя душа, ну или сознание, не знаю, как правильно сказать, я видел пару раз. Тот мелькал в немецком офицерском мундире. Чуть позже он переоделся в комбинезон танкиста, а на голове у него был шлемофон. Гудели дизелями и моторами танки, бегали бойцы и командиры. Меня тоже забрали и я сел, как и остальные, в грузовик. Теснота была жуткая, техники просто не хватало, даже на бензовозах люди сидели. Я помнил, что это приведёт к трагедии, некоторые уснут и свалятся под колёса, но себе такой судьбы я не желал, поэтому сразу сел в кузов одной из машин. Правда всё же паре сержантов посоветовал воспользоваться верёвками, чтобы привязаться к машинам и не упасть ночью. Некоторые воспользовались моим советом и остались живы, те кто отказался, остались лежать на дороге, хоронить их у нас не было времени.

Двигались мы всю ночь, ревя дизелями танков на многие километры вокруг, всё точно так, как я и помнил. Утром Швед отправился на разведку, ну и технику добывать, я смог со стороны пронаблюдать, как он командует, и отправляется на двух машинах в рейд, однако выяснилось, что Соколов тоже меня приметил, и такое моё внимание к их командиру ему явно не понравилось. В принципе всё, что нужно я сделал, в памяти у Шведа-Солнцева сохранился, можно и линять. Позавтракав кашей, я решил отойти в сторону, якобы до ветру, меня сопровождало двое бойцов, но помехой они мне не стали, вырубил обоих, всё же скорость движения и реакция у меня была завышенной, после чего проверив, не повредил ли я им чего, поспешил прочь.

Отбежав на пяток километров, оставив за спиной лес, я разделся, убирая форму в За Пазуху и нырнул в озеро смывая с себя грязь и засохшую кровь. Наконец приведя себя порядок, вода тёплая была, мне понравилось, я выбрался на берег, достал второй комплект формы, но уже новенькой, чистой, застегнул ремень с кобурой, поправил фуражку и, сунув большие пальцы под ремни сидора на груди, энергично зашагал в сторону дороги. Вокруг были поля, да и купался я в озере открытом глазу со всех сторон, но это не мешало вести себя осторожно, однако особо я и не прятался.

Идти мне уже через полчаса надоело, поэтому подумав, я достал мех забрался по скобам в кабину, сел в кресло и пока запускались все системы, застегнул страховочные пряжки ремней на груди. Всего у меня было три типа мехов. Это легкие разведывательные «Осы», «мошкара» как их называли пилоты мехов, основная боевая единица механизированных частей. Это был небольшой мех на двух опорах, двигался как курица, выбрасывая вперёд опоры, скорость мог держать до ста двадцати километров час. Вооружён был одной восьмидесятимиллиметровой пушкой на правом манипуляторе, в боезапасе и управляемые ракеты были, спаркой двадцатимиллиметровых пушек на втором манипуляторе, под носом был «клюв», спарка крупнокалиберных пулемётов, на спине нёс пусковую «нурсов». Там же четыре пусковых трубы зенитных ракет. В принципе вооружён серьёзно для лёгкого меха, которые обычно действовали группами.