Коллектив авторов - Приход № 18 (май 2015) Монахи

Рут Скиты удалены от мира, но не изолированы. Мой дом примерно в полумиле от дороги, и меньше, чем в трех милях от самого сердца Уэльса. Нельзя сказать, что мое расположение слишком удаленное. Однако, здесь мало что есть. Мы расположены на высоте более 300 метров, у нас пять акров, а денег на развитие всегда не хватает, но жить вполне можно, если есть силы и здоровье. Люди, которые хотят попробовать пожить такой жизнью, должны отказаться от многих привычек. Этого можно добиться только постепенно. Ты не станешь отшельником, если не ведешь созерцательный образ жизни. В нашей гостевой хижине есть табличка со словами silentium tibi laus, это древнее христианское учение, что тишина есть настоящая молитва и служение, что как раз лежит в основе отшельнической жизни. А еще laus perennis, постоянная молитва.

Отец Бруно Хилли – священник католической епархии Вестминстера живет отшельником на протяжении девяти лет.

Отец Бруно Отшельничество не стало чем-то неожиданным для меня, это было частью моего пути на протяжении длительного времени. Мой путь еще не окончен, я нахожусь в поиске, я постоянно слушаю, наблюдаю, жду.

Ведущий Кто такой отшельник?

Отец Бруно Тот, кто делает свою жизнь служением нахождения наедине с Богом. Отцы-пустынники считали, что находясь в своей келье и читая псалмы, можно постичь все. Даже если это представление сильно упростить, нельзя добиться этого за один день. Нет, ну можно конечно, но это будет неправдой, и постепенно любая неправда уходит, как и становится меньше контактов с людьми. Для меня отшельничество – это повторение одного и того же, особенно чтение Писаний, до тех пор, пока это не становится частью тебя самого. И вы тогда можете увидеть краем глаза ту глубину, которая там сокрыта.

Ведущий Как строится ваш обычный день?

Отец Бруно Встаю обычно в шесть часов, утренняя молитва и духовные размышления, чашка чая наедине с любимой религиозной передачей по радио, месса примерно в восемь часов, завтрак в девять, остаток утра я провожу в уборке, садоводстве, корреспонденции. Дневная молитва, потом обед, с полвторого до четырех вечерня, размышление, чтение, вечерняя молитва, и спать примерно в десять часов.

Ведущий Вы же слушаете радио, у вас есть компьютер, вы пользуетесь интернетом. Большая у вас переписка?

Отец Бруно Ну конечно, и да, я немного общаюсь с людьми. В основном все с уважением относятся к специфике моего служение и не присылают мне бесконечно много писем. Но если мне нужно кого-то спросить о чем-то, или мне нужна книга, или что-то найти надо, я легко могу сделать это с помощью компьютера. Ну и счета за коммунальные услуги сейчас легче через интернет оплачивать, да и дешевле, за год можно прилично сэкономить на почтовой пересылке квитанций.

Ведущий У вас бывают посетители?

Отец Бруно Иногда. Если люди проделывают большой путь, чтобы поговорить, для них дверь и мои объятья всегда открыты. У меня на дверях не висит знак «проход закрыт».

Эдди Говорят, отшельники всегда сами по себе, они ни с кем не разговаривают. Зачем они тогда вообще нужны? Обычно с таким отношением сталкиваешься. Однако мы знаем из истории, что отшельники никогда не жили полностью автономно. Если жить самому по себе – это уже какая-то патология. Обычно они живут в определенной связи с остальным обществом. Да, в глазах мира отшельническая жизнь – определенное безумие, потому что эта жизнь как бы отрицает нормы и желания, которые человеческое общество считает основополагающими. В некотором смысле также безумны и все прочие религиозные призвания. Но жизнь отшельника особенно ярко свидетельствует об этом.

Рут Отшельнику нужна поддержка других людей, чтобы существовать. На протяжении трех лет я жила на земле других общин, поэтому мне не нужно было ходить в магазины и тому подобное. Сейчас же у нас не так хорошо дела обстоят с электричеством, нет холодильника, поэтому я живу либо на сушеных продуктах, либо на консервах. Каждый год зимой, когда становится очень грязно, холодно и мокро, вот уже несколько лет подряд невозможно выбраться отсюда из-за снега. Поэтому есть такой период где-то шесть – восемь недель, когда я никого не вижу. Это необходимая часть жизни. На протяжении этого времени я могу вести более совершенную созерцательную жизнь. Как правило, эти дни я провожу в тишине. Но в остальное время у меня есть гости, мне помогают постригать газон, помогают с ремонтом или приезжают в паломничество – это все часть моего служения тоже. У нас, правда, есть генератор, который я включаю раз в неделю, чтобы постирать белье. В 2012-м нам удалось заполучить одну солнечную батарею, а через год мы смогли добавить к ней еще две. Только так я могу получить электрический свет. Печка по идее должна помогать мне в приготовлении еды, но она не очень хорошо с этой задачей справляется. У меня еще есть две газовые конфорки, которые работают на пропане.

Ведущий Та жизнь, которую вы описываете, очень некомфортная.

Отец Бруно Не знаю, что сказать на это. Мне иногда говорят, что я живу в жестких условиях. Не соглашусь. Скорее, в упрощенных условиях. А иногда в простоте можно найти невероятную красоту.

Ведущий Ну хорошо, вы ведете жизнь, которую многие назовут жесткой. Вы говорите о том, что надо постепенно уходить от контакта с людьми. Это должно быть очень и очень тяжело?

Отец Бруно Это и правда так. Но я же не отказываюсь от общения с людьми ради ничего. Когда в жизни меньше людей, в ней становится больше Бога. Это состояние богообщения – очень хрупкое, его легко потерять, так легко потерять связь с Богом. Если можно так сказать, другие вещи гораздо интереснее, чем Бог иногда. Он-то всегда с нами в Своем тихом и простом присутствии. А другие вещи, которые мы делаем в течение дня, могут быть такими восхитительным, привлекательными! Поэтому надо еще уметь постигать другую форму отношений, найти другой способ быть довольным. Я бы сказал, что труднее всего быть священником внутри общины, и в конце каждого дня задумываться, что же ты смог сделать за сегодня. И при этом вещественным ответом может быть – «ничего».

Рут Как и во многих других вопросах, можно понять, что же это на самом деле, только если начнешь это делать. Даже для обычных людей отшельничество может быть полезно, потому что им тоже нужно время, проведенное в тишине, им тоже нужно забыть обычные ежедневные стремительные события жизни. Многие думают, что для отшельничества обязательно нужно быть одиноким, но тот, кто имеет Бога всегда с собой, никогда не одинок. С другой стороны, мы-то никогда не уходили в пустыню, как Иисус, на сорок дней. Человеческих разум всегда найдет, за что уцепиться – за людей, объекты, события, а все это представляет собой лишь наше собственное отражение. Но учение и не только христианское говорит, что надо уметь избавляться от любых привязанностей. Только тогда мы становимся по-настоящему собой, мы понимаем, что все временное не столь важно, и таким образом можно освободить свой разум для взаимодействия напрямую с другой личностью, предметом или животным. И при этом ты не забираешь ничего из этого общения и не проецируешь себя на него, исходя из своих собственных потребностей и желаний. Надо научиться наблюдать, а затем уметь остановиться – так Бог становится более понятным.