Александр Кушнир - Хедлайнеры

Параллельно Бурлакову удалось заинтересовать музыкой Земфиры Константина Эрнста. На столе у босса Первого канала появилась промо-копия альбома, на обратной стороне которого Бурлаков выдал прямо-таки гениальный в своем минимализме текст:

Краткая характеристика проекта: Земфире, на наш взгляд, впервые удалось так гармонично соединить накопленный материал советской эстрады (А.Пугачева, Л.Вайкуле, Валерия и т.д.) с самыми современными формами рок-музыки (Ж.Агузарова, “Мумий Тролль”, Alanis Morissette и т.д.). Полученное ею высшее джазовое музыкальное образование по классу вокала, композиции и аранжировки позволило акцентировать внимание на многогранности и уникальности голоса певицы. Самодостаточность, законченность и простота ее текстов позволяют им прочно “войти в жизнь”. Благодаря невероятной работоспособности, настойчивости, внутренней независимости и полной самостоятельности (имеет готовую группу для живых выступлений) Земфира имеет реальные взгляды на шоу-бизнес. Практически все центральные средства массовой информации уже упоминали об ее “появлении”, но никто толком ее еще не слышал. Поэтому самый простой и необходимый рекламный ход – это непосредственное предъявление певицы…

В последней фразе Бурлаков был прав на двести процентов. Теперь наступил момент показать певицу журналистам. Как бы это странно ни звучало, ситуация с Земфирой в марте 99 года в чем-то предвосхитила Глюкозу – другими словами, об артистке все слышали, но никто не видел.

За неделю до запланированной нами пресс-конференции внезапно опомнилась Капа из “Московского Комсомольца”, которая давно хотела опубликовать большой очерк о Земфире. Логика журналистки была проста: ее статья должна выйти в среду, 24 марта, – за несколько часов до начала пресс-конференции. Я всегда ценил Капу за то, что в бурном информационном потоке именно ей удавалось “по полноте охвата информации” быть впереди планеты всей. Так случилось и на этот раз.

У этой истории был единственный минус – Земфира в тот момент находилась в Уфе. Вместо певицы рассказывать о ее творческой судьбе довелось мне. Передо мной стояла не очень сложная задача – поделиться с журналисткой “Московского Комсомольца” впечатлениями о Земфире-артистке, Земфире-человеке, Земфире-поэте и композиторе. И, наконец, о волнующей всех теме отношений Земфиры и Лагутенко.

Теперь небольшое географическое отступление... Я знал, что в самом начале Ленинского проспекта, неподалеку от будущего клуба “Точка”, находится уютное кафе под названием “Cosmo”, в котором по телевизору транслировались передачи “MTV Россия”. Когда-то это было вершиной шика… Сегодня этого кафе уже нет, и на его месте стоит магазин с прозаичным названием “Обувь”. Но весной 99-го мы, не спрашивая ни у кого разрешения, превратили “Cosmo” в пресс-офис Земфиры. Забившись в одну из угловых кабинок, певица давала свои первые интервью. Именно в “Cosmo” я встретился с Капой.

Беседа длилась больше двух часов и оказалась на редкость поучительной. По двум причинам. Во-первых, для доверительности Капа пришла на встречу без диктофона и каким-то парадоксальным образом все мои охотничьи рассказы запомнила. Или у нее цифровой диктофон был спрятан в рукаве – не знаю. В любом случае, работала журналистка “Московского Комсомольца” профессионально.

В конце моего восторженного монолога Капа как-то по-хитрому прищурилась и спросила: “А ты можешь рассказать про Земфиру какие-то неочевидные подробности?” “Что именно ты имеешь в виду?” – удивился я. “Ну, например, об ее отношениях с девушками”, – ответила журналистка. “Да ты что, шутишь? – поразилась пресс-служба Земфиры, собственно говоря, в моем лице. – У нее есть бойфренд Аркадий. Он отличный звукорежиссер, часто приезжает к ней в Москву из Уфы. Капа, что ты придумала? Какие девочки?”

Дискуссия становилась оживленной. На нас стали оглядываться из-за соседних столов. И тут настал звездный час Капы. “Да ты че, альбом не слушал? – задала она риторический вопрос. – Ты что, не слышал, что на первых двух песнях поется о любви девушки к девушке? А Анечка, которая просила снять маечку?”

Капа сказала, как гвоздь в крышку гроба вбила. Я был в нокдауне, ведь эту тему мы не обсуждали ни с кем из участников процесса – ни с Земфирой, ни с Бурлаковым, ни с Лагутенко. Во-вторых, на это не обратил внимания никто из моих приятелей и коллег, знакомых с музыкальным материалом. Но игнорировать реплики Капы я не мог…

До появления или расцвета творчества групп типа “Гостей из будущего”, “Ночных снайперов” и Butch оставалось от силы полгода-год. Но я, тем не менее, чувствовал себя натуральным инопланетянином. Можно сказать, совком. Мимо меня проносилась искрящая каким-то потаенным электрическим потенциалом жизнь, о которой я не только ничего не знал, но даже и не догадывался. Со свернутыми набекрень мозгами я распрощался с Капой и уныло поплелся в клуб “Республика Beefeater” – договариваться о пресс-конференции.

…Статья в “Московском Комсомольце” должна была явиться первой серьезной публикацией о Земфире, которая, по идее, могла заложить фундамент правильно сформированного общественного мнения. Я маялся и никак не мог дождаться среды, когда газета появится в продаже. Во мне бурлило ощущение грядущей сенсации. Во вторник вечером, почувствовав у себя в одном месте шило, я поехал на “Пушкинскую” и купил с рук у бабушек завтрашний номер “Московского Комсомольца”. Капа оправдала все ожидания, лихо шарахнув статью о никому не известной певице Земфире размером в половину полосы. Во второй половине музыкальной рубрики рассказывалось о сенсационных европейских контрактах певицы Линды. Судя по газетному объему, эти два события считались информационно равнозначными…

Материал о новой артистке назывался “Девочка-пожар”, а подзаголовок возвещал о том, что “на место „Мумий Тролля“ пришла его воспитанница Земфира”. На тему однополой любви Капа написала предельно деликатно: “Страстью всепоглощающей и мнущей, как шоколад стекло, переполнены все песни Земфиры. Но страстью к кому – непонятно. Предмет любви размыт (то ли дурной мальчишка, то ли отвергающая, непонимающая женщина), но выпирает из альбома глубокая, безумная жажда чего-то”.

С точки зрения начала PR-кампании это был просто идеальный текст. Здесь присутствовали и интрига, и реклама, и косвенный пиар… В восторге от того, что история творится прямо на глазах, я тут же позвонил Бурлакову. И с интонацией “о вручении ордена Ленина” зачитал статью целиком.

Леня довольно журчал в трубку. То ли жевал, то ли гедонистически радовался тому, как у него продвигаются переговоры по поддержке Земфиры каналом ОРТ. И господином Эрнстом лично… Закончив издавать не поддающиеся идентификации звуки, он внезапно спросил: “А пресс-релиз для завтрашней пресс-конференции у нас готов?”