Алан Сепинуолл - Клан Сопрано

Сказав раньше, что ты был моим братом, я имел в виду, что итальянский американец, итальянский рабочий, строитель, человек из Джерси, какими бы они ни были, составляют один социальный класс. Я, правда, думаю так, хотя я старше тебя, и я всегда чувствовал, что мы братья. И это ощущение возникло в тот день. Я был полон любви ко всему, что мы делали, и к тому, что мы начинали.

Я также ощущал тебя своим братом и потому, что у нас были разные вкусы, но мы ценили одни и те же важные вещи: семью, работу, людей со всеми их несовершенствами, еду, алкоголь, разговоры, ярость и желание нарушать устоявшиеся правила. Мы развлекали друг друга.

Фотография моих дядей и отца напомнила мне о том, что однажды произошло у нас. Потому что они были такими же парнями — твой отец и эти люди из Италии. Ты переживал кризис — веры в себя и актерскую игру, во многое другое, — и был очень расстроен. Я пришел на встречу с тобой на берег реки Гудзон. И ты мне вот что сказал: «Знаешь, кем я хочу быть? Я хочу просто быть мужчиной. Вот и все. Я хочу быть мужчиной». Сейчас это звучит так странно, потому что ты и есть мужчина. Ты мужчина, каким бы многие, включая меня, хотели бы быть.

Парадокс в том, что, видя в тебе мужчину, я всегда чувствовал, что ты мальчишка. Мальчишка примерно возраста Майкла. Потому что в тебе очень много было мальчишеского. Примерно от того возраста, когда человечество и жизнь на планете только начинались и, отраженные в сериале, они раскрылись во всей их прекрасной и ужасной красоте. Я видел в тебе мальчишку — печального мальчишку, смеющегося и смущенного, любящего и веселого. И все это было в твоих глазах.

Я думаю, что поэтому ты и был великим актером — потому что внутри тебя жил мальчишка. И он иногда реагировал по-детски. Конечно, ты был умным человеком, но с детской реакцией, ты часто откликался на все по-детски. Как дошкольник, как человек, не сдерживаемый манерами, как тот, кто реагирует не разумом, а чувствами. Это были простые эмоции — честные и непосредственные. Я думаю, твой талант в том, что ты можешь вобрать в себя безмерность человечества и вселенной и осветить нас ярким светом. Я верю, что только чистая душа, такая, как у ребенка, способна на это. Ты был таким.

А сейчас поговорим о третьем в нашей компании — третьем между нами. Люди всегда удивляются: «Тони Сопрано. Почему мы так сильно полюбили его, ведь он был мерзавец?» По моей теории, они видели в нем мальчишку. Они понимали этого ребенка и любили его, они чувствовали его любовь и обиды. Ты привнес в него это. Ты был хорошим мальчишкой. Твоя работа с организацией ветеранов Wounded Warriors — лишь один пример этого. Я хочу кое-что рассказать, потому что знаю: ты хочешь, чтобы я сказал об этом публично. Не нужно забывать и об усилиях Тони Сирико, который участвовал в этом вместе с тобой. Он все время был рядом с тобой на этом пути, но ты мне рассказал об этом недавно: «Он больше Тони, чем я». И, зная тебя, я знаю, что ты хотел бы, чтобы я сказал о нем, иначе ты не будешь доволен. Вот я это сделал.

Итак, люди говорят, что Тони Сопрано не изменился. Он лишь стал мрачнее. Я не знаю, как они могут так неверно понимать это. Он пытался, пытался и пытался. И ты пытался, и пытался больше, чем большинство из нас, усерднее, чем большинство из нас, а иногда ты слишком усердно пытался это сделать. Холодильник тому пример. Иногда твои усилия стоили тебе слишком дорого, но ты пытался. И я думаю о том, как мил ты был с незнакомыми людьми на улицах, с фанатами, с фотографами. Ты был терпеливым, любящим и участливым, и, в конце концов, ты просто сделал слишком много и надорвался.

Конечно, все прочитают о том, что ты надорвался.

Меня попросили рассказать о работе, и я расскажу о сериале, который мы снимали, и как мы его снимали. Ты знаешь, и все знают, что эпизод всегда заканчивался песней. Мне это очень нравилось, и авторы, чьи композиции мы брали, были настоящими гениями: Брюс, и Мик, и Кейт, и Хаулин Вулф — весь букет. Итак, если мы делаем эпизод, то он должен закончиться песней. Песней, насколько я помню, Джоан Осборн «(Что если Бог) Один из нас?» ( (What If God Was) One Of Us? ). А сцена (мы ее не сделали, и вы о ней даже не слышали), как Тони заблудился в Медоулендз. У него не было машины, бумажника, ключей от машины. Не помню, как он туда попал, — видимо, из-за каких-то неприятностей, но в его кармане не было ничего, кроме какой-то мелочи. И его ребят с ним не было. Так босс мафии Тони Сопрано, будто обычный рабочий, встает в очередь на автобус. Мы планировали, что, когда он начнет садиться в автобус, зазвучит песня. Слова набегают, и даже не нужна Джоан Осборн, чтобы петь их:

Итак, Тони забирается в автобус и садится, а автобус отъезжает, оставляя за собой большое облако выхлопного дыма. И затем идут главные слова песни:

И над всем этим твое лицо, Джимми. Но потом (и в этом есть что-то странное) я понял, что должен продолжить эту сцену из-за событий прошлой недели. Я хочу, чтобы песня продолжалась, и звучали такие слова:

Благодарим Теренса Уинтера, Айлин Лэндресс, Мередит Такер, Тоуба Бекера и Диего Олдану за то, что помогли восстановить провалы как в памяти Дэвида Чейза, так и в нашей собственной. Благодарим многих прежних и нынешних руководителей изданий The Star-Ledger, HitFix, Uproxx, New York magazine /Vulture.com, RogerEbert.com и Rolling Stone за то, что помогли составить архивную часть книги и/или за ту свободу, которую они предоставили нам при написании большого объема нового материала. Благодарим Дэвида Чейза за терпение на долгих интервью и Дэнис Чейз за то, что присутствовала на большинстве наших марафонов по дороге памяти.

И самое главное — благодарим наши семьи за то понимание, которое они проявляли всякий раз, когда мы исчезали в кроличьей норе, или когда начинали говорить об Арти Букко во сне.

Цитата из третьей части фильма «Крестный отец», которая иронически обыгрывается в первом сезоне «Клана Сопрано».

Даже главы об эпизодах, которые мы по отдельности писали на протяжении последних двух сезонов и те, что Алан написал еще раньше о первом сезоне, пришлось переделать.