Елена Грицак - Архангельское

Ф. Я. Алексеев. Вид Петропавловской крепости и Дворцовой набережной, 1793. Картина из фондов музея-усадьбы «Архангельское»

Голицын покинул политическую арену с гордым видом, сказав на прощание: «Пир был готов, но гости оказались его недостойны! Я знаю, что буду жертвою. Пусть так, но я пострадаю за отечество! Я близок к концу жизненного поприща, но те, кто заставляет меня плакать, будут проливать слезы долее меня». Между тем для самого Голицына как политика это был еще не конец. Настоящая беда пришла 4 марта 1730 года, когда императрица разогнала Тайный совет, отправив в отставку всех его членов.

Дмитрий Михайлович сохранил звание сенатора, однако из Москвы уехал и с того времени постоянно жил в Архангельском. В бытность свою за границей он ознакомился с европейской наукой и завершил образование в Киевской академии. По его поручению с европейских языков на русский были переведены многие исторические и политические труды. В его архангельской библиотеке имелось более 6 тысяч печатных и рукописных книг как на родном языке, так и на «чужестранных диалектах – галанском, шпанском, англицком, швецком», частично переведенных на русский. Не стоит сомневаться, что хозяин все это читал, ведь, в отличие от «бородатых бояр», он владел иностранными языками – не случайно сам Пётр Великий не раз обращался к Дмитрию Михайловичу с просьбой перевести какой-нибудь документ или книгу.

В 1736 году больной и безмерно уставший от жизни Голицын предстал перед судом. Официально его обвиняли в незаконных действиях по делу о наследстве молдавского князя Кантемира, но на самом деле, как было заявлено в манифесте, судили за «коварства и бессовестные вымышленные поступки». Лишив чинов и наград, сенатора приговорили к смертной казни, но Анна Иоанновна заменила плаху заключение в Шлиссельбургской крепости, где он, пробыв совсем недолго, умер.

Родственники, опасаясь той же участи, поспешили сжечь все бумаги. Так в огне погибли архивы и документы, относившиеся к строительству дома и парка. Усадьба вместе с остальным имуществом Голицына перешла к государыне. Была конфискована уже ставшая знаменитой библиотека, большую часть которой передали в Академию наук и Синод, а меньшую разобрали по домам московские дворяне. Опись отобранных книг не составлялась, поскольку чиновники, не зная иностранных языков, не смогли списать даже названия. В имперских архивах указано, что к 1740 году в канцелярии хранилось 2415 доставленных из Архангельского томов. Во время царствования Елизаветы некоторые из них были возвращены сыну опального верховника, Алексею Голицыну, которому вернули и отцовскую усадьбу.

Библиотека

Потомки Дмитрия Михайловича относились к библиотеке с благоговением и так старательно ее пополняли, что к началу XIX века книжное собрание Архангельского насчитывало более 20 тысяч томов, размещенных в 18 разделах. Значительную его часть составляли труды на французском языке, а самым большим был раздел художественной литературы: французские романы, пьесы, переводные сочинения античных и французских философов. Вторым по величине являлся исторический раздел: книги греческих и римских историков, огромные тома по истории европейских и отдельных восточных государств. Среди книг по искусству выделялись роскошные издания крупнейших европейских музеев, и не меньшим великолепием отличались каталоги картинных галерей и модных салонов почти всех столиц Европы.

Т. Тассо. Освобожденный Иерусалим. Книга из библиотеки Архангельского

Многие голицынские книги ценились не столько из-за содержания, сколько из-за своей старины и великолепного оформления. Среди них имелись издания, вышедшие в знаменитых типографиях Дидо (Франция), Эльзевиров (Голландия), Баскервиля (Англия), Альда Мануция и Бодони (Италия). К последней также относилось сочинение Торквато Тассо «Освобожденный Иерусалим» с прекрасными иллюстрациями в полный лист. Уникальными изданиями уже в то время считались французский часослов XV века и Библия Мартина Лютера, выпущенная печатниками Виттенберга в 1565 году, после смерти автора. Коллекцию русских редкостей возглавляли фолиант «Патерик Печерский» и рукопись «Перло многоцветное», изданные в конце XVII века.

Сегодняшняя библиотека в Архангельском считается лучшей среди частных собраний в России. Теперь она принадлежит государству, но находится в ведении музея. Составляющие ее 16 тысяч томов – намного меньше того, чем пользовались последние владельцы усадьбы. Книжное богатство, как и в старые добрые времена, хранится в шкафах из красного дерева, стройными рядами стоящих у стен собственно библиотеки и примыкающих к ней комнат второго этажа. Теперь этот уголок является, пожалуй, единственным местом усадьбы, где не витает дух надменной столичной знати. Ни о чем, кроме тяги к знаниям, не напоминают низкие потолки, полы из некрашеных сосновых досок, чисто выбеленные стены без лепнины и росписей. Сюда можно попасть, пройдя, как положено, по узкой скрипучей лестнице. Самобытность интерьеру библиотеки придают простая мебель и такое же скромное убранство – когда-то роскошь в книжном царстве считалась дурным тоном. Тот, кто украшал эти помещения, если не знал наверняка, то уж точно догадывался о принципе, сокласно которому обстановка рождает настроение. Действительно, в тиши скромных библиотечных залов воображение не рисует балов, пышных праздников и великосветских приемов, здесь все располагает к покою, вдумчивости, серьезному чтению, а теперь еще и к постижению старины.

Реставрацию правильней всего сравнить с раскопками – и в том, и в другом во всяком случае прошлое медленно, но настойчиво отвоевывает некогда утраченное место. Примерно так в ходе последних работ при расчистке восточной части фундамента старого дома в Архангельском во многом по воле случая была обнаружена медная закладная доска. Оказалось, что она украшала герб Голицыных. Имевшаяся на ней надпись на русском языке и на латыни раскрыла дату начала строительства дворца: «В 1784 году заложен был фундамент Двора Ее императорского величества действительного камергера, князя Николая Алексеевича Голицына, господина нижеописанных вотчин: Архангельского, Познянова, Никольского, Воронкова, Богородицкого и прочих сел и деревень…».