Елена Грицак - Пекин и Великая Китайская стена

Более покладистыми были англичане, в частности лорд Маккартней, прибывший с официальной миссией в Китай летом 1793 года. Видимо, британский посланник выполнил ритуал надлежащим образом, если не только сумел побеседовать с императором, но и заслужить его милость. Впоследствии всем европейским дипломатам долго напоминали об усердии Маккартнея и настойчиво рекомендовали брать с него пример. В 1805 году в сторону Китая направилось посольство во главе с графом Головкиным. Русские смогли доехать лишь до Урги, где их остановили китайские чиновники. Выслушав предложение прорепетировать известный ритуал перед табличкой с именем богдыхана, глава миссии, по обыкновению, отказался и вскоре отбыл назад, в Россию.

Блюстители этикета запрещали иностранным посланникам являться пред Сыном неба в очках, надевать шпагу, которая в Европе считалась обязательным дополнением дипломатического мундира. В конце XIX века слишком многие иностранные послы выступали против унизительного этикета. Поражения Китая во внешних войнах вынудили маньчжурских правителей пойти на уступки. С 1873 года дипломатам не требовалось падать ниц, а количество низких поклонов было сокращено до 3. Первый из них следовало совершить при входе в аудиенц-зал, другой – пройдя несколько шагов вперед, третий – непосредственно перед троном. По окончании приема повторялся тот же церемониал, причем удаляться дипломат должен был, пятясь спиной к выходу.

Китайские владыки использовали давнюю веру во всемогущество дракона, используя его изображение в качестве символики. Легендарный змей с 4 лапами и 5 когтями красовался на гербе правителей маньчжурской династии Цин, отмечая собой все царские вещи, включая мебель, обивку трона, посуду, платье, драгоценные украшения. В народном сознании маньчжурские императоры обладали такими же глазами, лицом, руками и производили на свет похожее потомство. «Тот, кто стоял над народом», почитался наравне с животным, способным подняться с земли до неба, вызывая столь же благоговейный трепет. Императорский халат отличался от одеяний свиты наличием вышитых эмблем: 2 золотых дракона на плечах, 1 на груди и такой же на спине. Парадный костюм владыки дополнялся бусами из крупного жемчуга и небольшой круглой шапочкой, украшенной 3 вышитыми друг над другом драконами. Каждый змей был отмечен 3 мелкими и 1 крупной жемчужиной. Огромное количество одежды требовало бесконечных переодеваний, ведь в течение месяца правителю нужно было продемонстрировать «11 халатов на меху, 6 парадных халатов, 2 меховые жилетки, 30 пар теплых курток и брюк, не считая множества повседневных одеяний».

Дин Гуаньпэн. Император танской династии Минхуан играет в мяч, эпоха Цин

Почти весь гардероб Сына неба, подобно многим другим вещам, сиял желтым цветом, начиная от глазурованной черепицы на крыше главного дворца и заканчивая подкладкой на шапке. Впрочем, пристрастие к желтому цвету отличало далеко не все китайские династии. Во времена Сун символическими являлись оттенки коричневого, а в эпоху Мин – зеленого.

Обсуждать поступки властителя имели право лишь цензоры, ссылавшиеся на конфуцианское учение о карающей роли неба. Император, как всякий простой человек, боялся гнева небес, но земля и все, что к ней относилось, были царской собственностью. Ему оказывались все мыслимые знаки почитания; личность правителя считалась священной, поэтому он не отчитывался за свои поступки. Например, если к столице приближались враги, высшие чиновники вместе со своими семьями и прислугой принимали яд, а сам император незадолго до того покидал дворец вместе с 3 женами и множеством наложниц. Судьба каждой из них была в его власти, хотя вряд ли китайские монархи знали в лицо всех принадлежавших им женщин. После первого брака правитель женился еще дважды, поочередно отводя супругам комнаты в Срединном, Западном и Восточном дворцах.

В эпоху Цин состав гарема периодически обновлялся. Каждые 3 года проходили смотрины, после которых несколько девочек из состоятельных маньчжурских семей становились императорскими наложницами. Примерно до 20 лет они жили в специальных помещениях дворца под присмотром евнухов, после чего оставались там навсегда или отправлялись домой, если не могли иметь детей.

Маньчжурский император Цянлун

От девушек не требовалось ничего, кроме соблюдения правил приличия. Забывшие о скромности немедленно выдворялись затем, чтобы «во дворце царили мир и спокойствие». К самым серьезным проступкам относились непочтительность, любовь к роскоши, обращение к императору с просьбами, но более всего – интриги, которые виделись «лестницей для обмана».

Далеко не всех наложниц приглашали на ночь к императору. Обделенные его вниманием девушки сохраняли девственность и жили в уединенных домиках, при этом исполняя обязанности прислуги у членов царской семьи. Помня об этом, отцы неохотно отдавали дочерей в гарем, ведь на свободе они могли выйти замуж и найти счастье в семье.

Императорским вдовам запрещался новый брак, а наложниц не отпускали домой и часто вовсе о них забывали. Известно, что в 1924 году, когда последний китайский император Пу И бежал из Пекина, в глухом уголке столичного дворца были обнаружены 3 старушки, оказавшиеся давно забытыми наложницами.

Наложницы императора

Вопреки учению Конфуция правители вели роскошный образ жизни, не испытывая мук совести. В книге Пу И воспроизводится картина царского обеда, начинавшегося шествием евнухов, вереницей вносивших «7 столов разного размера, десятки красных лакированных коробок с нарисованными золотом драконами. Затем они передавали все это молодым евнухам в белых нарукавниках, расставлявших еду в большом зале дворца. Обычно накрывались 2 стола с главными блюдами; третий, с китайским самоваром, ставился только зимой. Рядом стояли 3 стола с пирогами, рисом и кашами, а на отдельном низком столике подавались соленые овощи». Посуда из желтого фарфора пестрила золотистыми надписями «10 000 лет долголетия».

Зимой использовалась серебряная посуда, которую ставили в фарфоровые чашки с горячей водой. На каждом блюде лежала серебряная пластина, служившая для проверки на яд, хотя всю пищу предварительно пробовал евнух. После того как яства занимали свои места на столах, церемониймейстер громко произносил фразу: «Снять крышки!», что тотчас делали 5–6 младших слуг.